Когда слуга объявил, что завтрак подан, Уилл спустился в зал и увидел, что Элизабет уже сидела за столом. Как только он приблизился к ней, открылась дверь, и вошедший слуга поставил на стол поднос с дымящимися и так ароматно пахнущими пончиками, потом разлил чай по чашкам и незаметно удалился. Элизабет не шевелилась, не произнесла ни слова, она смотрела на стену перед собой и видно было, что на душе у нее скребутся кошки. Уилл, перемешивая сахар маленькой ложечкой, наблюдал за своей женой.
-У тебя нет сегодня аппетита? - спросил он. Она очнулась от своих размышлений и поглядела на мужа. Есть ей очень хотелось, но притронуться даже к таким заманчиво дымящимся пончикам она не могла. «Ее он также любил как и тебя или по другому?» - вспомнились ей слова Уилла и ей стало не по себе, а чтобы скрыть замешательство, она взяла чашку с чаем и стала пить, не переставая, маленькими глоточками.
Уилл взял булочку и с видимым удовольствием стал ее есть. -Ты её уволишь? -Кого? - равнодушно спросила Элизабет. -Нашу кухарку - ответил Уилл и подумал, - «Интересно, она и к обеду не притронется и к ужину?»
Элизабет не сразу ответила. Уволить Мерилен означало бы доказать ей, Уиллу, самой себе то, что она ревнует к Джеку. «Поползут слухи по всему Порт Роялу, а может и сама Мерилен будет их распускать… Хотя она вроде не из таких. Но все равно, кто знает чем это кончится? Мерилен может и уехать, Джек благополучно смотал удочки, а мне же придется жить здесь всю жизнь».
-Ты - глава семьи. Ты и должен распоряжаться слугами, - спокойно ответила она. -Когда ты ее наняла, ты меня даже не спросила, а просто поставила в известность, - усмехнулся Уилл. Элизабет взяла колокольчик со стола и позвонила. Тут же открылась дверь и появился все тот же слуга. -Принесите мне еще чаю. -Слушаюсь, мадам, - и слуга удалился. Через пару минут дверь снова открылась и на пороге показалась Мэрилен с подносом в руках. Уилл еле удержался от того, чтобы не улыбнуться и посмотрел на Элизабет, ожидая её реакцию, но как это ни странно, она смогла совладать с собой, и он не прочел никаких эмоций на ее лице. -Добрый день, - произнесла Мэрилен и, боясь взглянуть на свою госпожу, стала наливать чай из высокого чайника. Уилл тоже подал ей свою чашку.
-Мерилен, где ты научилась так вкусно готовить? - вдруг по-дружески спросила Элизабет и с невозмутимым выражением лица посмотрела на нее. Но только бог знал что творилось в её душе, какая буря эмоций скрывалась за этой маской приличия, что стоило ей это спокойствие и как ей удавалось не расплескать горячий чай. И взяв самую большую булочку с подноса она добавила: -Никогда в жизни не пробовала ничего вкуснее. -Спасибо, миссис Тернер, - покраснела от удовольствия девушка и осмелилась посмотреть на свою госпожу, - Говорят, что моя мама готовит очень вкусно, возможно мне это передалось от нее. «Эта та пожилая женщина значит», - подумала Элизабет и спросила: -Она живет с тобой? -Да, мадам. -И она тоже вкусно готовит? -Думаю, что лучше меня, мадам. -И у кого она работает? -Она нигде не работает, мадам. -Уилл, может мы наймем её? У нас будет самая вкусная кухня во всем Порт Рояле.
Уилл не верил своим ушам, - «Что это на неё нашло? Разве она не хотела уволить Мерилен?! Вот и пойди разбери этих женщин!» -Почему бы и нет, - в замешательстве ответил он. Элизабет, увидев его недоуменное лицо, довольно улыбнулась. -Благодарю вас, - поклонилась Мерилен. Но не ушла, а так и осталась стоять на месте с подносом в руках. -Что-то еще? - спросила Элизабет. -Миссис Тернер, могу я вас попросить… -О чем? -Поскольку моя мама будет здесь работать вместе со мной… Могут мои дети днем находиться здесь? Я не хотела бы их оставлять одних дома. Они у меня очень послушные, они из кухни шагу не ступят. Вы даже и не заметите их присутствия.
«Еще его сына тут не хватало!» - разъяренно подумал Уилл. -Мерилен, я прекрасно знаю твоих детей, они у тебя просто замечательные! - Элизабет краешком глаза взглянула на Уилла и, оставшись довольна, продолжила, - Я абсолютно не против их присутствия здесь, если конечно мистер Тернер не против? - и с дьявольским огоньком в глазах она посмотрела на мужа. -Нет, отчего же, пусть будут, - пробормотал он. -Благодарю вас, - Мэрилен слегка поклонилась и поспешно удалилась. А Элизабет и Уилл не произнесли больше ни слова за завтраком.
Солнечный зайчик плясал на лице Джека Воробья. И как тот не жмурился и не поворачивался, он ослеплял его и не давал спать. -Зараза! Джек открыл глаза, осмотрелся по сторонам и, увидев себя, лежащим в гамаке в трюме неизвестного корабля, не сразу сообразил как он сюда попал. Судя по ярким лучам солнца, отражающимся от поверхности моря и просачивающихся в трюм через всевозможные щели и через отверстия для пушек, время было уже близко к полдню. Он соскочил на деревянный настил, стал натягивать сапоги и вдруг, вспомнив события вчерашней ночи, расплылся в счастливой улыбке. Надев шляпу, накинув свой истрепанный китель и радостно посвистывая в усы, он пошел к трапу своей раскачивающейся походкой.
На палубе солнце ослепило его. Он сощюрился и оглянулся по сторонам, а, увидев за штурвалом знакомого старика, кивнул ему. -Ну ты и здоров спать, Джек! - рассмеялся тот. -Если бы твои ребята не грохотали у меня над головой своими сапогами, я бы еще поспал. -Бессонные ночи на суше, а? - улыбнулся пожилой капитан, - Ох, где моя молодость?
Он еще на рассвете, взяв Джека Воробья к себе на корабль, заметил, что у того не просто было хорошее настроение, а он в буквальном смысле был обалдевшим от счастья. Вот и сейчас он стоял, улыбаясь до ушей, и глядел на него смеющимися глазами. -Нечего тебя спрашивать, как идут дела, - улыбнулся Энди, - У тебя всё на лице написано. -Да, дела идут замечательно! Может выпьем по этому поводу? Что-то ты какой-то негостеприимный сегодня? Старик рассмеялся, махнул рукой одному из матросов, и, передав тому штурвал, спустился с Джеком в трюм.
Доставая ром и кружки капитан Энди размышлял, - «Отправился один без своей команды в Порт Роял как раз в тот момент когда там понаехало офицеров из Лондона. Зачем он так рисковал? Не ради той красотки, которая провожала его в порту, это как пить дать. Дело тут нечисто, он что-то замышляет как всегда. А вдруг он узнал что-то про Кокосовые острова?»
С упоением хлебнув пару глотков прохладного рома из кружки, Джек воскликнул: -Может ты меня еще и покормишь заодно? У меня такой зверский аппетит сегодня с утра. -С обеда, ты хочешь сказать, - усмехнулся старик и позвал кока. Через несколько минут перед Джеком поставили небольшой котелок. Энди внимательно наблюдал как тот уплетал за обе щеки дымящееся варево, - «Очень уж у него довольная рожа. Разрази меня гром, у него что-то на уме!» Откуда ж было знать бедному Энди, что как раз провожающая его в порту девушка и была причиной такого хорошего настроения у капитана Воробья.
-Так значит ты ездил в Порт Роял на бал? - хитро улыбнулся Энди. -На бале я тоже был, - неопределенно ответил Джек. -И им в очередной раз не удалось тебя повесить? -И не удастся… Выпьем за нашу пиратскую фортуну? - спросил он, наливая себе очередную порцию рома. -Я к пиратам себя не отношу, - улыбнулся Энди, но выпил. -Ну, конечно. Ты же служишь Ост-Индской компании и очень верно служишь, -засмеялся Джек. -Так ты ездил на бал? - пытался вернуться к теме разговора Энди.
«Хитрая лисица, так я тебе и рассказал зачем я туда ездил», - сощурился Джек. И задумавшись на секунду, пододвинулся поближе к Энди и таинственным голосом заговорил. -Ты же знаешь, я ничего не делаю просто так, - глаза его сверкнули дьявольским огоньком, - У меня есть один план, и в Порт Рояле я добыл нужную мне информацию.
Энди слушал, затаив дыхание, а Джек продолжал: -Если ты меня отвезешь сейчас не на Тортугу, как мы договаривались, а на другой остров, я буду тебе очень благодарен и буду иметь тебя ввиду когда мне надо будет сбыть товар, смекаешь? -Ты же знаешь, Джек, у меня самые выгодные цены, - еле выговаривая слова от перехватившего дыхания проговорил Энди. -Почему я и хочу воспользоваться твоими услугами … ну что, по рукам? -На какой остров тебя отвезти? «А теперь ты меня бесплатно доставишь на «Жемчужину» и еще спасибо скажешь» - ухмыльнулся про себя Джек. -Есть тут один неподалеку, Манго называется.
*** «Черная Жемчужина» плавно покачивалась на волнах неподалеку от маленького острова. Матросы, умирая от безделья, рыбачили или просто валялись на палубе в тени парусов. Вдруг один подскочил на ноги: -Корабль! Гиббс взял подзорную трубу и, заметив знакомые мачты «Елены», радостно закричал: -Все по местам! Поднять якорь! Поднять паруса!
И встав за штурвал, стал смотреть в трубу на приближающийся парусник, а когда заметил развевающиеся на ветру полоски темно-красной ткани у одного из стоящих на палубе, то весело воскликнул: -Джек! Радости Гиббса не было предела. -Бросить якорь! Приготовить шлюпку!
Капитан Энди, увидев умирающего от счастья Гиббса, стоящего в шлюпке и протягивающего руку своему капитану, подумал, - «И у этого радости полные штаны! Да, дело тут нечисто! Тут пахнет не одним сундуком сокровищ!» -Джек, ты знаешь где меня найти, - крикнул он на прощанье. -Конечно! - улыбнулся тот и соскочил на дно шлюпки.
Уилл и Элизабет и раньше-то виделись мало: только во время обеда и ужина, ведь вечерами Элизабет часто уходила в сад почитать или помечтать. Теперь же сам Уилл старался избегать ее, избегать ее взгляда и боясь заговорить с ней, чтобы вновь не поссориться. Элизабет же наоборот, чувствуя свою вину, хотела помириться с мужем, стала к нему более внимательна и ласкова, заговаривала с ним как ни в чем ни бывало, смеялась и старалась поднять ему настроение. В конце концов она добилась, что он перестал сторониться ее и сделал вид, что забыл измену, что простил ее, хотя на душе у него было черно и тошно как в то утро, когда Элизабет вернулась домой.
Одного он не мог понять: почему она ему изменила? В то, что она вдруг ни с того ни с сего полюбила Джека Воробья, в это он не верил. Ведь было так очевидно, что год назад Элизабет вышла замуж по любви. «И раз она любила меня, как она могла вдруг влюбиться в Джека, если она с ним больше не встречалась? А вдруг встречалась?!» И эта мысль не давала ему покоя.
Иногда он думал, что Элизабет изменила ему просто так, со скуки что-ли или ради любопытства, но от этого ему становилось еще хуже, даже хуже, чем если бы она сказала ему, что любит Джека. Он вконец запутался в своих мыслях, предположениях и догадках и понял, что сойдет с ума, если будет так изо дня в день из часа в час ломать голову, ища причину измены жены. Поэтому он заставил себя не думать, забыть, выкинуть все эти мысли из головы к чертям собачьим и продолжать жить как они раньше жили, хотя это не значило что он ее простил. Он не был уверен, что вообще когда-нибудь сможет простить ее.
Элизабет радовалась что Уилл стал с ней разговаривать спокойно как раньше, хотя и прекрасно видела, что прежних дружеских, искренних и доверительных отношений между ними уже не будет, что если он и смеется вместе с ней, то смеется сдержанно, а не от души, что старается показать, что он не забыл и не простил, и что часто у него на душе скребутся кошки.
Хотя она должна была признать, что ее волновало не столько состояние мужа, сколько отсутствие Джека. Проходили дни за днями, прошла неделя, вторая, пошла третья неделя, а он не показывался и не давал о себе знать. Элизабет поначалу надеялась, что он вернется, с нетерпением ждала наступления каждого вечера и каждый раз после ужина выходила гулять, прислушиваясь к шорохам в саду. Но он не приезжал, и она в конце концов отчаялась и поняла, что он больше не вернется, что для него это было простым развлечением. И как она сразу этого не поняла? «Как можно быть такой дурочкой?! - злилась она на саму себя, - Ведь я же знала, что накануне он ночевал у Мэрилен! Как можно быть такой глупой и на что-то надеяться?! - думала она в отчаянии, - Он и приехал-то наверное к ней, а, увидев меня на балу, решил и со мной попытать счастья, поскольку на том острове уломать меня ему не удалось».
Ей стало так тошно от этих мыслей, что она поклялась себе ненавидеть его до конца своей жизни. Но ее ненависти не хватало не то чтобы до конца жизни, а даже и на пару часов, по прошествии которых она вспоминала его поцелуи, его ласки и его улыбку и, бродя по комнатам дома или по дорожкам сада, в отчаянии понимала, что любит его и ничего с этим не может поделать.
Гиббсу надоело смотреть на очередную партию в кости, в которую играли пираты, и, поднявшись с лавки и захватив с собой масляный фонарь, он вышел на палубу. Открыв дверь в капитанскую каюту, он увидел Джека, сидящего за столом и склонившегося над картой. Капитан краем глаза заметил своего старшего помощника и, кивнув тому на стул, продолжал сосредоточенно изучать острова, нарисованные на пожелтевшей бумаге.
Гиббс сел и тоже уставился на карту: -Кэп, я спросить хотел… Ты все еще уверен, что мы найдем эти две проклятые пальмы? -Не знаю. Но думаю, что поискать стоит. -Мы уже две недели ищем! Джек поднял голову: -А тебе куда торопиться? У тебя есть какие-то другие планы? Гиббс вздохнул: -У нас вода пресная заканчивается… Да и жратвы не мешало бы прикупить. Джек взял стоящую рядом бутылку, откинулся на спинку стула, и сделав небольшой глоток, улыбнулся: -Зато у нас рому полно. Старпом печально вздохнул. Капитан выпил еще один глоток рома, еще раз взглянул на карту и, вставая из-за стола, сказал: -Завтра утром снимемся с якоря и возьмем курс на Тортугу.
На следующее утро не успела «Черная Жемчужина» отойти на пару миль от Кокосовых островов, как на горизонте показались паруса. Джек, заранее приготовившись к худшему, не стал менять курс, а подождал пока корабль приблизится к ним, потом раскрыл подзорную трубу и понял, что не ошибся в своих предположениях. Навстречу ему на всех парусах шел «Призрак». Джек решил ничего не предпринимать, а подождать что же будет делать капитан Хантер. Но каково же было его удивление, когда он увидел, что и тот не меняет курса, а проходит на довольно приличном расстоянии от «Жемчужины».
Всю дорогу до Тортуги Джек пытался выкинуть из головы Хантера, но ему это не совсем удавалось. Слишком странно вел себя капитан Фрэнк, для того, чтобы не думать о нем и не беспокоиться о его намерениях. «Знать бы что ОН знает о Кокосовых островах» - думал Джек, а когда увидел «Елену», стоящую на причале в пиратском порту, то с надеждой вздохнул, - «Может Энди чем-нибудь новеньким меня порадует».
Но то, что сообщил ему Энди, было далеко не радостной новостью, хотя Джек и рассмеялся, услышав ее. Настолько она льстила его самолюбию. -Ты сам лично видел Хантера? - спросил он, все еще посмеиваясь. -Нет. Но его люди интересовались тобой и пытались выяснить, не заключал ли я с тобой крупных сделок в последнее время.
Джек внимательно посмотрел на пожилого капитана. «Действительно ли Фрэнк уверен в том, что я уже нашел «тот самый» клад? Или Энди все выдумал ради того, чтобы проверить меня? Ведь он так боится, что я найду клад и ничего ему не скажу, а предпочту другого перекупщика, - задумался он, но снова улыбнулся, - Если этот старый пройдоха не врет, то и Фрэнк думает, что только я могу разгадать головоломку Кокосовых островов». -Когда люди Хантера были у тебя? -На прошлой неделе.
«Возможно он видел «Жемчужину», стоящую на якоре, пока я на шлюпке плавал между островами. Хотя Гиббс никого не видел… А может «Призрак» проплыл в сумерках без сигнальных фонарей? Мы-то фонари не тушили на палубе». Капитан Энди первал его мысли: -Я хотел тебя только предупредить, - совершенно серьезно, и даже с оттенком тревоги, сказал он, - Ты же знаешь Хантера. С ним шутки плохи. Джек посмотрел на обеспокоенное лицо перекупщика, - «Нет, он не врет. А значит Фрэнк действительно уверен, что я уже нашел заветные сундучки» , - и спросил с легкой усмешкой, - С какой стати ты стал так заботиться о моей шкуре? Старик улыбнулся и искренне ответил: -Я жду когда ты привезешь мне «кокосовое золото».
Джек улыбнулся, но ничего не ответил, а оглядел кабак в котором они сидели. Вид находящейся в нем публики сразу же поднял его настроение. Ему уже больше не хотелось думать ни об Энди, ни о Хантере, ни о Кокосовых островах. Беспечная атмосфера кабака, сопровождаемая веселой музыкой, пьяным хохотом и ругательствами, в один миг развеяла его тревожные мысли. Он уже не обращал внимания на капитана «Елены», а откинулся на спинку стула и, с легкой улыбкой на губах, стал наблюдать за всем происходящим вокруг. Как приятно было не беспокоиться ни о чем, а просто смотреть на гуляющий и веселящийся народ и, попивая ром, перебирать в памяти события той волшебной ночи, проведенной с Элизабет.
Как всегда после ужина Элизабет уходила в сад. Ей нравилось гулять одной по полутемным тропинкам, слушая сухой шелест колышащихся пальмовых листьев, вдыхать прохладный вечерний ветерок и ощущать терпкий сладковатый запах цветущих деревьев вперемешку с запахом моря. Она знала наизусть все тропинки, а потому не нуждалась в фонарях, чтобы дойти до своей любимой скамейки в конце сада.
В этот безлунный вечер не было видно моря, поскольку звезды, закрытые пеленой облаков, в нем не отражались. Но Элизабет не обязательно было видеть его, она знала, что оно - там, прямо перед ней, огромное, бесконечное, спящее, такое загадочное и такое темное и страшное, что ей вдруг захотелось окунуться в него, захотелось нырнуть в его черные волны. У нее дух захватило от страха и от возбуждения, стоило ей вообразить себя плывущей среди волн, поднимающих и опускающих ее, ласкающих ее тело и увлекающих ее за собой, уносящих ее невидимым течением в неизвестность. Она представила себе это как наяву и рассмеялась от нахлынувшего на нее дьявольского азарта, будоражившего ее нервы и овладевающего ей настолько, что не услышала чьи-то шаги за спиной, не услышала, как кто-то тихо позвал ее, а вскочила со скамейки и, скользя по траве, стала спускаться вниз.
Она хорошо знала этот пологий спуск, ведущий прямо к воде и уверенно шла вперед, не останавливаясь, хотя почти ничего не видела в темноте, кроме светлого подола своего платья. Внезапно темнота расступилась, растворяясь в серо-серебристом свете, и Элизабет остановилась и взглянула на луну, выглянувшую из-за облаков, которая в один миг как по мановению волшебной палочки осыпала морскую гладь миллионами серебрянных бликов и развернула широкий блестящий ковер лунной дорожки от самого горизонта до пляжа.
От такой божественной красоты девушка замерла и казалось боялась дышать, как будто могла спугнуть смотрящее на нее своими пустыми глазами небесное светило, заставив его вновь спрятаться за облаками. Потом она медленно подошла к самой кромке воды, дрожа от страха и от желания окунуться в темные волны.
Спустившийся следом мужчина остановился неподалеку, с любопытством наблюдая за неподвижно стоящей у самой воды Элизабет. Она повернулась, а он сделал пару шагов назад, боясь, что она его увидит, но она не заметила его, а, выйдя на сухой песок, с трудом стала стаскивать с себя платье, вызвав удивленную улыбку на лице мужчины. Элизабет помучилась пару минут прежде чем ей удалось снять платье, бросила его неподалеку, скинула туфли, одним движением сняла нижнюю сорочку и опасливо шагнула к воде.
Остолбеневший от ее вида мужчина открыл рот. Он конечно же не видел картин Ботичелли, но готов был поклясться, что перед ним была сама Венера. С распущенными развевающимися на легком ветерке длинными вьющимися локонами, она казалась древнегреческой богиней. Ее стройный силуэт, освещенный лунным светом, казался воздушным, невесомым и почти прозрачным, а бархатная кожа светилась серебристым оттенком. Волны неспеша и плавно подкатывались к ней и, лаская ее бедра, отступали, обнажая ее ноги и обволакивая ее ступни своей пушистой пеной.
Элизабет постояла немного, а потом плавно нырнула во встречную волну и быстро поплыла в открытое море. Отплыв довольно далеко от берега, она перевернулась на спину и, раскинув руки и устремив взгляд на луну, стала покачиваться на поверхности воды. Страх перед темной неизвестностью прошел, осталось только наслаждение от нежной ласки прохладной и мягкой волны, которая перекатывалась по всему ее телу, начиная от кончиков пальцев на ногах, проходила вдоль по всей спине и отпускала ее, а за ней накатывалась следующая, убаюкивая ее и успокаивая и умиротворяя ее душу.
Она не знала, сколько времени она так пролежала, может пару минут, а может и час. Но постепенно холод стал подбираться к ней, заставив ее почувствовать мелкую дрожь по всему телу. Вздохнув с сожалением, что ей придется возвращаться на берег, она перевернулась и быстро поплыла, но, согревшись в один миг, остановилась. Ей хотелось поплавать еще в этой прохладной и такой ласковой воде, которая завораживала своей неизвестностью и своей глубиной.
Но внезапно сердце у нее сжалось от ужаса, когда она почувствовала как что-то легко коснулось ее живота и, проскользнув вдоль всего тела, исчезло. «Водоросли, - попыталась она успокоить себя, - А может рыбки». Но ощущение страха и тревоги осталось и поэтому, услышав легкий плеск воды сзади себя, она резко обернулась и чуть не вскрикнула, увидев перед собой Джека. А он улыбнулся и с восхищеннием произнес: -Не знаю ни одного даже самого отчаянного пирата, который бы осмелился купаться ночью!
Она ничего не смогла ответить, а почувствовала только как у нее перехватило дыхание и как сладко защемило в груди. В один миг она забыла всю обиду на него за то, что не приезжал, за то, что не подавал весточки и заставил ее мучаться целый месяц. «Он вернулся!… Он вернулся!» Это было самое главное, и она, с замиранием сердца, смотрела на него и не могла наглядеться.
Подплыв к ней вплотную, он обнял ее одной рукой и прильнул к ее губам, и она прижалась к нему, отвечая на его поцелуй, но они тут же ушли под воду, а вынырнув на поверхность и, взглянув друг на друга, засмеялись как дети. Джек повернулся и, взглядом приглашая ее за собой, поплыл в сторону берега, Элизабет последовала за ним, но вскоре почувствовала как он похватил ее и сказал: -Здесь уже мелко.
И не успела она коснуться ногами дна, как в следующее мгновение оказалась в его объятиях и, прижавшись к его горячему гладкому телу, почувствовала как внутри все тает, как душа млеет радостью, как тело ослабевает и как будто растворяется в сладкой истоме. Стоило ему прикоснуться к ее губам, как она раскрыла их, потянулась к нему, обхватив его голову руками. Он поцеловал ее сначала нежно, а потом с неистовой силой и иступлением, давая своей страсти говорить за него и, чувствуя, как Элизабет отвечает ему яснее слов.
Потеряв ощущение реальности, забыв кто они и где они, забыв обо всем на свете в этом мире, утопая в необузданном желании принадлежать друг другу, слиться воедино не только в этом поцелуе, но стать единым существом, одним целым… они не удержались и потеряли равновесие. Накатившаяся волна сбила их с ног, и они вновь оказались под водой. В одну секунду Джек поднялся на ноги, подхватил Элизабет и вынес ее на пляж, аккуратно положил на песок и, улыбаясь, сказал: -Здесь мы точно не утонем.
Но стоило ему склониться над ней и поцеловать ее, стоило ему почувствовать вкус ее мягких нежных губ, как захлестнувшая его страсть обожгла его, полыхнув белым пламенем, и натянула до предела, до дрожи каждый нерв, сводя судорогой каждую клеточку, приводя его в бешенство и лишая рассудка. И он сорвался и овладел ею, безудержно, неистово, жадно, забыв про сдержанность, потеряв голову, потеряв контроль над собой, над своими эмоциями, над своим иступленным, ненасытным, непомерным, доводящим до безумия желанием обладать этой женщиной. Он хотел поглотить ее, раствориться в ней, насладиться ею сполна, взять от нее все, до конца, до самой последней капли. И вцепился в нее, сжимая до боли, и изливаясь в нее блаженством и восторгом, а вкоре замер в изнеможении и затих, не выпуская ее из своих объятий.
Элизабет, все еще не пришедшая в себя от его напора, улыбалась, гордая от того, что заставляет его так терять контроль над собой, упиваясь сознанием того, что он принадлежит ей. «Пусть не навсегда, пусть не как муж… но сейчас, в этот самый момент, он - мой! Полностью - мой! Его тело, его душа принадлежат мне, только мне!» И она нежно приподняла руками его голову, и увидев, что на лице его гуляла странная улыбка, тихонько рассмеялась. А он, не открывая глаз, стал целовать ее, неспеша, медленно, наслаждаясь каждой секундой этого поцелуя, пробуя на вкус ее губы и лаская языком ее прохладные зубки и ее горячий язычок.
Потом отстранился, улыбнулся лукавой улыбкой и поцеловал ее веки, ее бархатную щеку, спустился вниз, к шее и провел языком по пульсирующей артерии, отчего Элизабет вздрогнула и выгнула под ним спину, прикоснувшись грудью к его груди. Он медленно поднял голову, поймал на себе ее туманный взляд, улыбнулся правым уголком рта и вновь склонился над ней, целуя и лаская языком ее грудь. Она почувствовала, как зарождающее тепло внизу живота переходит в жар и вздрогнула от нежного прикосновения его руки к ее животу. Его губы упругие, горячие и слегка обветренные вновь прикоснулись к ее губам, его язык уже более настойчиво проник внутрь, а пальцы, нежно блуждая по животу, плавно спустилсь вниз и она вздрогнула, почувствовав прикосновение его руки там внизу, там где секунду назад жаждала его ласку.
Но он уже убрал руку и, услышав ее недовольный стон, отстранился от нее и улыбнулся. А потом не спеша провел языком огненную дорожку от самой шеи, вокруг сосков, до пупка, и стал целовать ее живот, ее бархатную кожу, плавно раскрывая рукой ее бедра и лаская их внутри. Элизабет задрожала мелкой дрожью и застонала: -Джек, пожалуйста… -Я весь во внимании, цыпа… - проговорил он, улыбаясь. -Джек, я хочу тебя… пожалуйста. Он улыбнулся, но не ответил, а вновь прикоснулся губами к ее животу. -Джек, я… я не могу больше… - еще глуше и сквозь зубы простонала она.
Но он уже закрыл ей рот нежным поцелуем, чувствуя как она запускает пальцы в его волосы, как отчаянно отвечает на его поцелуй, как судорожно рисует ногтями красные дорожки по его спине. Он не смог больше сдерживаться и вновь овладел ею, заставив ее вскрикнуть от удовольствия. Она стонала, рыдала и шептала «Джек!», загребая руками песок, хватая ртом воздух, задыхаясь и умирая от наслаждения, и чувствовала только как ее уносит, как стремительно нарастает высота и захватывает дух, и сердце казалось не выдержит и разорвется и вылетит свободной птицей. Она отдавалась ему со всей любовью, со всей страстью на которую была способна, с единственным желанием принадлежать этому мужчине, чувствуя, что больше не выдержит, что мир рассыпается на мельчайшие осколки, чувствуя только неописуемое счастье, невыносимую боль, непередаваемое наслаждение, полное отчаяние и любовь, бесконечную любовь к Джеку и полет, полет вверх, только вверх, пока мир не обрушился на нее, унося за собой вниз стремительным потоком, и не опалил обжигающим огнем, оставив только ощущение свободы, абсолютной свободы… без мыслей… без эмоций… без желаний… без сознания.
Тишина. Лишь глухие удары так часто бьющихся сердцец. «Значит я еще не умерла» - подумала Элизабет и улыбнулась, не открывая глаза. Но тут же услышала такой ласковый и такой любимый голос: -Моя русалочка… ты еще живая? И открыв глаза увидела его улыбку и невольно рассмеялась. Но в этот момент луна зашла за облака, и Джек с печальной усмешкой сказал: -Спектакль закончился, потухли свечи. Элизабет прижалась к нему, обняла крепко-крепко и так они лежали не шевелясь, пока их дыхание не стало ровнее и сердца не успокоились и не вернулись в свой прежний глухой ритм.
А когда облака вновь расступились, Элизабет взглянула в его глаза, блестящие при лунном свете и потянула его к себе, и поцеловала в усы, и снова засмеялась по-детски и безмятежно, а он вдруг вскочил на ноги и, протянув ей руку, помог ей встать, и они не спеша подошли к воде. -Ты не прочь охладиться? - спросил он. Элизабет не ответила, а, быстро перескочив через две-три мелкие волны, выкатывающиеся на пляж, нырнула и поплыла. Но Джек вскоре догнал ее и, подплыв к ней, легонько схватил за ногу. Она взвизгнула от испуга, а он рассмеялся: -Не такая уж ты и храбрая какой хочешь казаться.
Она нахмурилась и брызнула ему в лицо, а он в ответ так окатил ее водой, что у нее глаза защипало от соли. -Ах, ты! - кинулась она на него, но он тут же обнял ее и прильнул к ее соленым губам, но в следующую секунду они ушли под воду, а когда вынырнули, Джек воскликнул: -Оказывается не так-то просто целоваться с русалками. А потом спросил: -И как часто ты так купаешься по ночам? -Первый раз в жизни. -Значит я оказался в нужном месте в нужное время, - улыбнулся он, но вдруг задумчиво посмотрел поверх ее плеча.
Элизабет обернулась и увидела наверху косогора, примерно там где стояла скамейка, слабый луч двух фонарей. -Это меня ищут, - упавшим голосом сказала она. -И навряд ли найдут, - весело ответил Джек. Она внимательно посмотрела на него, пытаясь прочитать его мысли, пытаясь понять, что он собирается делать. Но он просто улыбался и смотрел на нее довольным ничего не выражающим взглядом.
Резко повернувшись, Элизабет поплыла к берегу. И вскоре, достав ногами дно, посмотрела наверх и заметила только один фонарь, который уже виднелся не около скамейки, а чуть в глубине сада, и услышала голос своей служанки, которая ее звала. Джек, подплывший к ней, тронул ее за плечо и спросил: -Цыпа, а как же поцелуй на прощанье? -Нас могут увидеть. -С фонарем в руках ничего не видно дальше света фонаря, - ответил он и прильнул к ее губам, подарив ей нежный и долгий поцелуй. А потом прислонился своим лбом к ее лбу, посмотрел на нее пристально и в упор, и, улыбнувшись, спросил: -Ты будешь меня ждать на лавочке? -Буду, - тихо сказала она и вышла из воды.
Подойдя к тому месту, где она оставила свои вещи, она надела свою нижнюю сорочку и, взяв в руки туфли и платье, стала подниматься наверх, не оглядываясь, пока не дошла до своей служанки. -Мистер Тернер просил вас позвать, - сказала Мария, удивленно оглядев свою госпожу с головы до ног, - Мне сказали, что он ждет вас в гостинной.
Войдя в гостинную, Элизабет резко остановилась. Она не ожидала увидеть там командора Норрингтона и лейтенанта Жилета. Уилл же не просто удивился, увидев свою жену в нижнем платье, босиком, с мокрыми и спутанными волосами, сопровождаемую служанкой, которая несла платье и туфли, а остолбенел и ошеломленно воскликнул: -Элизабет, что случилось? Она взглянула на гостей, потом на мужа и весело ответила: -Я ходила купаться. И, подходя к боковой двери, повернулась к гостям и слегка поклонилась на прощание.
Джеймс Норрингтон, заметив, что в ее мокрых волосах полно песка, сочувственно посмотрел на Уилла и подумал, - «Надо будет установить ночной патруль за домом Тернеров», - подошел к Элизабет и сделал ей такой реверанс, замерев с протянутой рукой, что ей ничего не оставалось делать, как подать ему руку для поцелуя. Увидев какое количество белого песка забилось под розовые ноготки миссис Тернер, один из которых был даже сломан, Джеймс усмехнулся про себя, - «Не слабо она покупалась». От нее же не скрылось ни его усмешка, ни то, как он уставился на ее ногти, и, резко выдернув руку, она еще раз поклонилась и вышла.
-Миссис Тернер, - услышала Элизабет знакомый голос и повернулась. -Джеймс, ты забыл как меня зовут? - улыбнулась она подошедшему командору. Он не сразу ответил, а тоже улыбнулся, потом взглянул на стоящие на якоре корабли и спросил: -Ты часто приходишь на причал, как я заметил… Элизабет? - делая акцент на ее имени. -Да, мне нравится здесь гулять. -Жаль, что здесь не покупаешься. Слишком много свидетелей… даже поздним вечером.
Он посмотрел на нее таким пристальным взглядом, что у нее холодок пробежал по спине, и, смущенно улыбнувшись, она ответила: -Да, ты прав, порт нельзя назвать уединенным местом. -И часто ты купаешься по ночам? -Нет, вчера это было в первый раз, - спокойно сказала она, а потом добавила, лукаво заглядывая ему в глаза, - А почему это тебя так интересует? Хочешь составить мне компанию? Командор не мог не усмехнуться: -Да нет, ведь у тебя уже есть компания, - и, заметив как в ее глазах вспыхнуло замешательство и загорелся румянец на щеках, подумал, - «Я не ошибался насчет Воробья».
Элизабет, почувствовав как у нее зарделись щеки, попыталась взять контроль над своими эмоциями, и, невинно улыбнувшись, как можно более спокойным голосом ответила: -Я попросила мою служанку составить мне компанию, ведь страшно купаться одной ночью Но вспомнив, что Джеймс накануне прекрасно видел, что ее служанка вернулась вместе с ней совершенно одетая и с сухими волосами, зарделась еще больше и, чертыхнувшись про себя, в ярости подумала, - «А что это я перед ним оправдываюсь?! Кто он мне? Муж что-ли?».
Джеймс смотрел на нее с легкой ухмылкой, но в глазах его читалось глубокое разочарование. И хотя не в первый раз Элизабет его обманывала, взять хотя бы так легко данное ею обещание выйти за него замуж, но ТАКОГО он от нее не ожидал. Не ожидал он от гордой дочки губернатора, которая выросла у него на глазах и которую, что и скрывать, до сих пор считал самой замечательной девушкой на свете, не ожидал он, что она будет изменять своему мужу, и не с кем-то, а со знаменитым пиратом… изменять Уиллу, за которого вышла замуж всего лишь год назад и явно не по рассчету, а по большой любви. «Кто она после этого как не пиратка?» - подумал Джеймс, а вслух сказал: -В следующий раз когда будешь купаться, имей ввиду, что здесь водятся акулы. И печально улыбнулся ей.
-Спасибо, что предупредил, - смущенно ответила Элизабет, с беспокойством думая что он имел ввиду под словом «акулы» . -До свидания, Элизабет. -До свидания, Джеймс, - ответила она и, глядя ему вслед, почувствовала как ей в душу закралась тревога. Но тревога не за себя, а за Джека, которому как-никак грозила виселица.
А стоило ей взглянуть на полуистлевшие скелеты пиратов, расскачивающиеся у входа в порт, как ее обуял невероятный ужас. Быстрым шагом напрявляясь к дому, она лихорадочно думала как предупредить Джека. Она предпочла бы скорее не видеться с ним никогда, чем видеть его повешенным на главной площади. Но с отчаянием понимала, что предупредить его нет никакой возможности, и даже если была бы, это бы его не остановило.
Прийдя домой, она взглянула на часы, - «Уилл уже скоро вернется», - и, не зная чем заняться, стала обеспокоенно ходить взад-вперед по комнате. Нервы были на таком пределе, что она заметила как у нее трясутся руки. «Так, надо успокоиться. Все равно я ничего сделать не могу… Да и чего я так распереживалась? Не в первый раз Джек приезжает в Порт Роял. Ему ведь наплевать, что по нему виселица плачет, - и, вспомнив как он в прошлом году увел «Перехватчик» из-под носа у Норрингтона, она улыбнулась, - Он-то уверен, что ему все с рук сходит. Чего я-то переживаю?». Но это убеждение не успокоило ее нервы. Мало того, она почувствовала легкое головокружение, и, чтобы не упасть, села на стоящий рядом диван.
«Проклятый корсет! При малейшей ерунде я падаю в обморок», - выругалась она про себя и, почувствовав как ей не хватает воздуха, откинулась на спинку дивана, - «Позвать что ли Марию? Пусть поможет мне снять его… Сегодня так душно». Она уже хотела было крикнуть служанку, но вдруг сморщилась от внезапно скрутившего ее желудка и от подступившей к горлу тошноты. «Корсет тут не причем! - задумалась она? и тут же внезапная ошеломляющая мысль мелькнула у нее в голове, - Не может быть!» - то ли с радостью, то ли с тревогой подумала она, но, почувствовав как ее опять замутило, вслух воскликнула: - Боже мой!… Неужели?! Она стала задыхаться от нахлынувших на нее эмоциий, ей хотелось смеяться и плакать одновременно, и, забыв про тошноту, она вскочила с дивана, но внезапно все поплыло у нее перед глазами и пол ушел из-под ног.
-Миссис Тернер, миссис Тернер, - услышала она и почувствовала что-то холодное на своем лице, а открыв глаза, увидела перед собой свою служанку, которая прикладывала к ее щекам и ко лбу мокрое полотенце. -Ну вот вы и очнулись, - обрадовалась Мария и помогла своей госпоже подняться и сесть на диване, - Миссис Тернер, может вам не следует надевать корсет в такую душную погоду? Элизабет увидела двух других служанок и обнаружила, что платье и корсет с нее уже сняли, а оставили только нижнюю сорочку. Она улыбнулась и, заметив на столике стакан с водой, сказала: -Пить хочется. А выпив до дна прохладную воду, проговорила: -Мне уже лучше, спасибо. Две служанки, слегка поклонившись, пошли к двери. -Мария, ты тоже можешь идти, я себя отлично чувствую. -Правда? - спросила та и, увидев как Элизабет весело кивнула ей, повернулась и вышла из комнаты.
Оставшись наедине со своими мыслями, Элизабет задумалась, - «Во-первых, нечего обольщаться. Еще ничего неизвестно. Надо сначало поговорить с доктором». Но несмотря ни на какие разумные доводы, она была уже абсолютно уверена в том, что у нее будет ребенок, уверена на каком-то внутреннем подсознании, как будто чувствовала это. «Хоть бы - мальчик! - восторженно подумала она - Такой же как сын Мэрилен! - но потом, немного подумав, забеспокоилась, - Нет, не надо чтобы он так уж совсем был похож на Джека… Все-таки я замужем как-никак…».
И только тут она вспомнила про Уилла и ее охватил ужас. Она представила себе как сообщает ему, что беременна, представила его взгляд, почувствовав как наяву как ему будет больно и тошно от такой новости и ей стало жалко его. «Ведь он не виноват в том, что я его разлюбила». Ей стало стыдно, в первый раз по-настоящему стыдно за свою измену. «Он не заслужил такую жену как я» - печально подумала она и в этот же момент услышала его голос в холле. Через минуту дверь открылась и вошел Уилл, так искренне улыбаясь и так тревожно глядя на Элизабет, что у нее сжалось сердце.
-Мне сказали, что ты упала в обморок, - сказал он, подходя к ней, - Тебе уже лучше? И заметив ее встревоженное лицо, сел рядом с ней на диван. -Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? - а, увидев ее смущенную улыбку, сказал, - Никто тебя не заставляет носить корсет. Понятно, если нас пригласят на какой-нибудь ужин… Но когда ты дома, это ведь совсем не обязательно, - и, ласково посмотрев на нее, он улыбнулся, - Ты мне и так нравишься.
Во время обеда Элизабет старалась придать своему лицу беспечный вид, натянуто улыбаясь мужу и утешаясь тем, что тошнота больше не возвращалась. «А может я ошибаюсь?» - думала она, желая только одного: чтобы Уилл поскорее закончил обедать и ушел на службу. А как только услышала закрывающуюся за ним дверь, позвала служанку и попросила ее сходить за доктором, который не заставил себя долго ждать и пришел в течении часа. Вежливо поприветствовав миссис Тернер, знающий ее с детства старичок заботливо поинтересовался ее самочувствием, а услышав ее предположения насчет беременности, улыбнулся по-отечески доброй улыбкой.
По окончании осмотра он взглянул на Элизабет, смотрящую на него с ожиданием и сказал: -Вы не ошиблись, миссис Тернер, у вас будет ребенок. И увидев, как ее глаза засветились счастьем, искренне обрадовался за нее и за ее мужа, - «Они ведь так долго этого ждали».
Когда доктор ушел, Элизабет выбежала в сад, и, задыхаясь от волнения, быстро пошла по шурщащей гальке до своей любимой скамейки, но, сев на нее, не могла успокоиться. Слишком сильные эмоции нахлынули на нее, слишком много мыслей кружилось в голове, не давая ей покоя, и она вскочила на ноги и спустилась вниз к морю, на тот самый пляж, где еще вчера вечером Джек целовал ее.
Сбросив туфли, она вошла в воду, ощутив приятную прохладу на ступнях и так и стояла, не обращая внимания на намоченный подол, не шевелясь, с закрытыми глазами, полной грудью вдыхая запах моря, прислушиваясь к своему так часто бьющемуся сердцу и ощущая как слезинки радости накатываются на глаза. «Я люблю его!… Люблю…» - повторяла она про себя, как будто пытаясь убедить в этом кого-то.
А потом повернулась, отошла на сухой песок и села, обхватив колени руками. -У меня будет ребенок, - проговорила она шепотом, все еще не веря в свою беременность. Конечно же, она считала абсолютно нормальным, что женщины беременеют и у них рождаюся дети. Но это касалось других женщин. А то, что она сама беременна, что внутри нее зарождается маленький человечек, который не только является частичкой ее, но и также частичкой любимого ей мужчины - это казалось ей каким-то чудом, чем-то сверхестественным, слишком прекрасным, чтобы в это можно было поверить.
Но постепенно в душу стала закрадываться тревога, встав неизбежным вопросом, - «А как Джек отреагирует на мою беременность?». И ей стало не по себе, когда она представила его насмешливый взгляд, его ухмылку, его ироничный голос, произносящий: -Цыпа, а ты уверена, что ребенок от меня? «И наверняка потом отпустит свою вечную шуточку про евнуха», - в отчаянии подумала она, чувствуя, что боится не столько реакции Уилла, с которым если и не так просто, но все-таки можно будет как-то уладить, сколько реакции Джека, которая не вселяла ей никакой надежды.
Она попробовала представить себе капитана Воробья, укачивающего грудного ребенка на руках, сюсюкающегося с ним и посылающего ему воздушные поцелуйчики или поющего ему колыбельную, и ей стало так смешно, что она невольно улыбнулась, но далеко не радостной улыбкой, а печальной и даже горькой усмешкой.
Ближе к вечеру поднялся ветер, а потом по стеклу забарабанили крупные тяжелые капли. Элизабет стояла у окна, глядя на пальмы, рвущиеся на ветру, на проливной дождь, белесой стеной заслонивший видимость, на быстро образующиеся лужи, которые сливались на глазах и превращались в ручейки, а затем и в небольшие потоки, вымывающие гальку с дорожек сада. Как завороженная, смотрела она на разыгравшуюся бурю, не думая абсолютно ни о чем, не тревожась и не беспокоясь, не чувствуя ничего и поэтому не заметив, как к ней подошел Уилл.
-Элизабет, - позвал он, отчего она вздрогнула и резко обернулась. -Ты меня напугал, - улыбнулась она. А он, увидев ее задумчивый, тревожный взгляд спросил: -Ты в порядке? -Да, меня уже не тошнит. Что-то было в ее глазах, что заставило Уилла почувствовать неприятное ощущение в груди, а слово «тошнит» отчего-то вызвало знакомую ноющую боль. -Тебя тошнило сегодня? - спросил он удивленно. Она не отвечала, но глядя на нее, он так ясно ощутил как огромное, уродливое, непонятное и необъяснимое чувство стало накатываться на него, угнетая и ужасая его своей чернотой.
Элизабет опустила глаза и поджала губы. -Приходил доктор сегодня. И, взглянув на мужа, выпалила на одном дыхании: -Уилл, у нас будет ребенок. Отчего-то вокруг потемнело в глазах, отчего-то стало трудно дышать и захотелось рассмеятся диким хохотом. Но Уилл всего лишь улыбнулся, улыбнулся едкой усмешкой и сарказмом спросил: -У нас?! Элизабет теперь уже не опускала глаза, а смотрела на мужа прямо, чуть ли не с вызовом, готовая добиться во что бы то ни стало того, чего хочет, а именно того, чтобы он не устраивал ей лишних сцен и истерик, чтобы принял новость как данную и чтобы оставил ее в покое. -У нас?! - переспросил он, чувствуя одновременно ярость и бессилие, отчаяние и такую запредельную тоску и боль, что он ясно осознал, как так происходит, что люди в порыве ненависти убивают, да еще с наслаждением. Он совершенно отчетливо понял это. Понял, что попадись ему сейчас Воробей, он бы уже не смог бы за себя отвечать.
И он вспомнил тот день, вспомнил как этот проклятый пират усмехался перед палачом и как потом спокойно дал надеть себе петлю на шею. «Зачем?! Зачем я спас его тогда?!» - подумал он, представив себе какова была бы его жизнь с Элизабет, не спаси он Джека от виселицы, и взглянул на жену, которая смотрела на него равнодушным взглядом, как будто ожидая когда ее муж перебесится и успокоится. И это равнодушие больно задело его. -Ты собираешься сообщить счастливому отцу столь радостную новость? - язвительно спросил он и воскликнул, - Представляю, как он обрадуется! - а, увидев, как Элизабет поменялась в лице, ужаснулся, - «Она его и вправду любит?!»
Он внимательно посмотрел на нее и хотел спросить… спросить любит ли она Джека, но не смог, не осмелился, потому что боялся услышать положительный ответ, боялся прочитать в ее глазах любовь к другому. И, увидев, как она вся внутренне сжалась, увидев, что ей тоже больно, как и ему сейчас, почувствовал к ней не меньшую жалость, чем к самому себе. «Значит Джек поматросил и бросил, а она осталась с ребенком… , - подумал он, а потом горько усмехнулся, - …и с мужем». И больше ничего не сказал, а просто повернулся и вышел из комнаты.
Элизабет осталась стоять, не в силах пошевелиться, не в состоянии понять, что у Уилла на душе, почему он с таким сожалением посмотрел на нее, вместо того, чтобы устроить скандал. «Представляю как он обрадуется» - повторила она мысленно его слова и, почувствовав как предательски защипало в горле, бросилась прочь из комнаты и из дома и выбежала в сад, не обращая внимания на проливной дождь, и побежала в сторону моря. А спустившись на пляж, повернулась лицом навстречу ветру и ливню и долго так стояла с закрытыми глазами, слушая грохот обрушивающихся на берег волн и чувствуя, как бессилие разобраться в собственной жизни между двумя мужчинами и невозможность найти выход из сложившейся ситуации приводит ее в отчаяние.
Штормовой ветер потоками проливного дождя нещадно хлестал по лицу, а соленая пыль, поднявшаяся в воздух, больно резала глаза. Но несмотря на это матросы сновали по палубе, рискуя, что с каждой волной их смоет за борт, и выполняли команды старшего помощника, пытающегося перекричать рев урагана.
«Черная жемчужина» летела большой птицей по океану, попеременно то проваливаясь в темную бездну между волнами, то снова взлетая на самый гребень. И казалось, что она вот-вот зацепится верхушками мачт за свинцовые тяжелые облака, обступившие ее со всех сторон и разорванными клочьями проносящиеся мимо. То натягиваясь, то резко ослабевая, намокшие и ставшие от этого еще чернее паруса ожесточенно хлопали по ветру, принимая на себя не только порывы ветра, но и постоянно меняющие направление потоки ливня.
Капитан, крепко вцепившийся в штурвал, с дьвольской улыбкой на губах приветствовал бурю, как бы приглашая ее потягаться с ним, бросая вызов каждой вырастающей перед ним волне и упиваясь таким неравным состязанием между маленьким корабликом, затерянным посреди океана, и ураганом, настигнувшим и поглотившим его. -Ну, малышка, давай! - шепнул Джек, увидев сощуренными от соли глазами огромный темный вал, медленно вырастающий и надвигающийся на него. «Черная Жемчужина» как будто в замешательстве остановилась на мгновение и вдруг, резко подняв нос, взлетела почти вертикально на высоченную волну, в следующую секунду ухнув с размаху вниз. Джек ахнул от такого прыжка и захохотал, глотая соленые брызги. И в этот момент он услышал как кто-то из матросов загорланил старинную пиратскую песню, слова которой тут же с азартом подхватили и остальные.
Возбужденные сражением с бушующей стихией мужчины громко пели несвязные куплеты, перемешивая их крепкими словечками. Забыв про усталось и боль, они уже не ощущали мокрой одежды, им казалось, что дождь льет не только сверху, но и сбоку и снизу, отовсюду, и будто воздух превратился в сплошной водяной поток. Они уже не соображали что надо делать, а работали автоматически на каком-то подсознании, машинально передвигая ноги, не обращая внимания ни на натертые на руках мозоли, ни на тупую боль в ноющих суставах.
Усталость в их мышцах достигла такой точки, когда перестаешь чувствовать не только ее, а перестаешь вообще чувствовать свое тело, когда появляется ощущение, что твой организм не знает предела, что тебя уже не остановишь, и что можно так продолжать бесконечно. Только тогда чувствуешь себя абсолютно легким и абсолютно свободным от физических границ телесной оболочки и забываешь обо всем: об оглушающем реве урагана, о страхе перед накрывающими с головой волнами, о скользкой палубе, уходящей из под ног, о ливне, холодными потоками стекающим за шиворот и о выскальзыващих из рук мокрых канатах. И только тогда хочется безудержно хохотать и горланить во всю глотку бесшабашную песню нестройным хором вместе с работающими рядом и захваченными таким же сумасшедшим азартом матросами.
Весело матеря на чем свет стоит волны, дождь и ветер, мужчины чувствовали на душе беспричинную радость, и им казалось, что они попали в какой-то нереальный мир, повисший между землей и небом, между беснующихся волн и ошалело несущихся неизвестно куда облаков.
А маленький черный кораблик, затерянный среди темно-фиолетовых волн и иссиня-черных облаков, несся вперед, оставляя за собой единственный след: обрывки совсем не мелодичных фраз старинной пиратской песни, которые ветер моментально уносил в открытое море…
Шлюпка медленно проплывала вдоль зарослей мангровых деревьев, преследуемая стайкой золотистых рыбок, которые были так хорошо видны в абсолютно прозрачной воде, и вспугивала больших белых птиц, шумно хлопающих крыльями и быстро удаляющихся вглубь острова.
Джек смотрел на облака, мелкими барашками застилавшими почти все небо и предвещавшими изменение погоды. «Надо будет сегодня вечером на всякий случай увести «Жежчужину» подальше от рифов», - подумал он и лениво бросил взгляд на сидящего перед ним Омана, который плавно греб, то и дело оглядываясь назад, чтобы не упереться в густо переплетенные ветки. Рядом с капитаном сидел Майкл и потихоньку дремал. «А может я ошибаюсь, может нам надо было начинать искать с южных островов? Недалеко от Буцефала…» - думал Джек, но какое-то подсознательное чувство подсказывало ему, что он не ошибся, бросив якорь у самого западного острова.
Обогнув очередные заросли, лодка вышла из узкого коридора мангровых деревьев и Джек увидел впереди два малюсеньких острова, вернее один остров, поскольку их соединял тонкий перешеек белоснежного песка. -Остановимся там, - сказал он Оману, подумав, что на пляже удобно будет сойти на берег и сделать небольшой привал. Бесцельное плавание под палящим солнцем между островами, похожими один на другой, надоело не только его матросам, но и ему самому.
Шлюпка зашуршала по песку и мужчины соскочили на берег. Джек огляделся. Два острова, соединенные узким перешейком, были похожими на все остальные какие они видели за эту неделю: плоские, песчаные, с растущими на них тонкими кокосовыми пальмами. Он вздохнул и не спеша пошел по песку, а дойдя до ближайшей пальмы, сел с той стороны, где было побольше тени, и стал смотреть на лазурную гладь воды. «Искупаться бы». Но жара и безветрие нагоняли такую лень, что не хотелось шевелиться. И Джек, прислонившись затылком к пальме, закрыл глаза и почти задремал, как вдруг услышал истошный крик Майкла: -Капитан! Он вздрогнул и аж подскочил, но, оказавшись на ногах, лениво оглянулся, ища своего матроса.
-Капитан! - снова услышал он теперь уже голос Омана и, повернувшись, увидел мужчин, стоящих на втором острове и размахивающих руками. -Мы нашли их! - кричали они. «Кого нашли?» - не сразу понял Джек, но, тут же сообразив, бросился в сторону песчанного перешейка. Добежав до своих матросов, он улыбнулся, увидев две так странно сросшиеся пальмы. -Ну что стоите? - весело спросил он, - Где лопаты?
Майкл кинулся к шлюпке и через минуту уже протягивал Оману одну из лопат. -Где копать, кэп? - спросил тот. Джек отступил назад и огляделся. Пальмы росли так близко, что казалось маловероятным, что между ними кто-то что-то закопал. «Ну если только малюсенький сундучок, вроде того, что мы нашли в сундуке с Буцефала» - усмехнулся он про себя. И, обойдя сросшиеся пальмы, указал на самое широкое место, которое было перед ними. -Попробуем здесь, - сказал он и отошел в тень ближайшей пальмы.
Оман и Майкл усердно заработали лопатами, откидывая в сторону сухой песок, пока не выкопали довольно глубокую яму, края которой постоянно осыпались. Майкл остановился и, взглянув на капитана, спросил: -Как глубоко копать? -Пока копается, - ответил Джек. И не ошибся, поскольку после двух-трех взмахов лопатой Оман наткнулся на что-то твердое. Не прошло и минуты как наверх был вытащен темный сундук, немного поменьше того, что они нашли на Буцефале, но такой же легкий. -Хоть бы камней в него наложили бы ради разнообразия, - воскликнул Майкл. -Откуда ж тут камни? Тут одни кокосы, - усмехнулся Оман, пнув носком сапога кокосовый орех, чтобы освободить место для сундука, который они вдвоем с Майклом бережно поставили на песок.
-Чем легче камень, тем он дороже стоит, смекаешь? - хитро улыбаясь, проговорил Джек, и взглянув на яму сказал, - Надо бы закопать ее, - и, подражая темнокожему пирату, пнул в нее ближайший кокос.
Оман, неправильно растолковав жест капитана, и подумав, что он ради шутки хочет закопать яму кокосами, стал пинать в нее лежащие повсюду кокосовые орехи, благо их было столько, что не надо было далеко ходить. Майкл, тут же сообразив что к чему, стал подражать ему, и уже через секунду трое взрослых мужчин, забавляясь как пацаны и смеясь, представляя как будующие искатели клада будут натыкаться лопатами на что-то твердое, думая про сундук с сокровищами, пинали и посылали друг другу кокосовые орехи как мячики, пока не закидали ими яму, но не доверху, а специально оставив примерно два фута, которые Майкл тщательно закопал песком.
Попрыгав сверху, чтобы уплотнить песок, Джек подумал, - «Надо будет подсунуть Хантеру этот медальон с пальмами… Пусть поищет этот островок как я - с неделю или с месяц, а потом пусть покопает, наткнувшись на кокосы.» И он улыбнулся, представив себе разъяренную рожу капитана Фрэнка, смотрящего на кокосовые орехи.
Но, идя вслед за своими матросами, которые несли сундук к шлюпке, он вспомнил про Анну и про данное ей обещание отдать медальон своей любимой женщине. «Зачем она меня об этом попросила? Был в этом какой-то смысл или она сказала это просто так?» - размышлял он, будучи твердо убежден, что медальон он Элизабет не отдаст. Не столько потому, что не видит в этом абсолютно никакого смысла, а по одной простой причине. Поскольку капитан «Призрака» охотится за «тем самым» кладом, как его назвал старик Энди и который наверняка не в том сундуке, что они сейчас раскопали, отдавать Элизабет медальон, имеющий какое-либо отношение к Кокосовым островам, было бы не просто непредусмотрительно, а очень даже опасно, зная Хантера и то, как он ценит человеческие жизни.
Они уже затемно вернулись на «Черную Жемчужину», но никто из оставшихся на корабле пиратов не обратил особого внимания на их возращение, понимая, что капитан наугад ищет неизвестно где закопанный клад. Но когда Гиббс, свесившись за борт с фонарем в руках и увидев сундук в подошедшей шлюпке, многозначительно присвистнул, все матросы как один сбежались и стали помогать поднимать сундук на палубу. Несмотря на его легкость, на этот раз никто не посмотрел с усмешкой на капитана, как в прошлый раз у Буцефала, поскольку все были абсолютно убеждены, что в прошлый раз Джек Воробей нашел именно драгоценные камни, так как золотые монеты, на которые он их обменял, за этот год все еще не закончились.
Пока относили сундук в капитанскую каюту, Джек с торжествующей ухмылкой на губах свысока поглядывал на своих матросов. Но когда он, плотно закрыв за собой дверь и оставшись наедине с Гиббсом, открыл тяжелую деревянную крышку сундука, то ему было не до улыбок. Среди старой и прогнившей парусины сверкнул золотом… кубок, точно такой же как тот, что он продал год назад старику Энди. -Старинный, португальский, не в ходу, - вспомнил свой предыдущий комментарий Джек. Гиббс порылся в парусине, потом вытащил ее полностью из сундука, встряхнув при этом с надеждой, что где-нибудь между складок закатилась монетка, и недоуменно уставился на капитана. -Что это значит? Я имею ввиду, смысл в этом какой? - спросил он.
Джек задумался, а потом улыбнулся и загадочно прошептал: -А смысл один: отбить у людей охоту искать клады на Кокосовых островах, смекаешь? -Кэээп, - протянул Гиббс, расплываясь в улыбке, - ты думаешь, что «тот самый» все-таки существует? -Теперь я абсолютно уверен в этом, - спокойно сказал Джек, а потом печально усмехнулся, - Если конечно же его уже не выкопали лет так пятьдесят назад, - и взяв в руки кубок и внимательно посмотрев на него, повторил, - португальский, старинный. А затем взглянул на Гиббса: -Кто знает, сколько таких кубков закопано по всем Кокосовым островам. Сколько их там вообще этих островов? -Да их там около тридцати! - испуганно проговорил Гиббс. -Только медальонов у нас больше нет… Ну и черт с ним! - как бы желая закрыть тему, весело сказал Джек и, закрыв сундук и положив кубок в шкаф, направился к двери: -А сейчас надо хорошенько отметить найденный клад! Но перед тем как выйти из каюты, он оглянулся на старпома: -Эй, выше нос! Разве ты не рад португальским стаканам? Гиббс понял, что тот имеет ввиду и принужденно заулыбался.
Когда капитан и его старший помощник вышли из каюты со счастливыми улыбками на лицах и Джек приказал отправляться, заметив при этом, что гуляние из-за этого не отменяется, матросы, радостно прокоментрировав данную новость, разбежались по палубе и стали подготавливать корабль к отплытию.
-Мы плывем на Тортугу? - спросил Гиббс, взбежав на капитанский мостик, после того как подняли якорь. Джек, слегка повернув штурвал и ничего не ответив, взглянул на него и ухмыльнулся. Старпом, боясь услышать подтверждение своим опасениям, в сердцах проговорил: -Не говори мне, что мы снова плывем в Порт Роял! И получив в ответ повторную ухмылку капитана, негромко чертыхнулся и, ворча себе под нос, стал спускаться по трапу.
***
Поздней ночью, переступая через пьяных пиратов, спящих прямо на палубе и обходя тех, кто еще держался на ногах и слонялся от кормы к носу, изрядно качаясь не только при каждой волне, но и в промежутке между ними, капитан разыскал своего старшего помощника, сидящего на носу корабля. И усаживаясь рядом с ним, весело спросил: -Ты еще соображаешь? Как это не странно Гиббс не только соображал, но и в состоянии был даже говорить, не запинаясь.
-Кэп! - расчувствовавшимся голосом произнес он, - Садись, выпьем. Нельзя быть такому трезвому! -Да я уже сижу. Ты не заметил? - усмехнулся Джек. -Теперь заметил, - поворачиваясь к нему и уже более спокойно сказал старпом и пивнул из кружки. Но она наверное была уже пустой, поскольку он чертыхнулся и стал шарить рукой около себя, - Где я ее поставил?
-Это не она? - улыбнулся Джек, подхватывая пустую бутылку, которая при очередном наклоне палубы подкатилась к нему. -Нет не она, - не глядя на него, ответил Гиббс и найдя наконец-то свою бутылку, налил себе ром в кружку, и вдруг спросил: -А что тебе Анна про этот медальон сказала? Джек пожал плечами: -Ничего. Потом взял у Гиббса бутылку с ромом и сделал пару глотков.
-Ну что-то она тебе сказала, когда отдавала медальон? Или так молча и отдала, не произнеся ни слова? - не отставал старпом. -Да нет, сказала кое-что, да только это не имеет никакого отношения к местонахождениею клада. -Ты уверен? Джек улыбнулся: -Ну если ты так любопытен… Она мне сказала отдать этот медальон одной женщине. -Какой женщине? -Гиббс, я же сказал, что это не имеет отношения… -Джек, - перебил его обиженно старпом, - с каких это пор ты перестал мне доверять? -Обижаешь, старина, я тебе всю дорогу доверял и доверяю! - Он повернулся к нему и в упор посмотрел на него. Но потом снова улыбнулся: -Она мне сказала, чтобы я отдал этот медальон моей любимой женщине. Если это имеет какое-то отношение к двум пальмам, то я - Барбосса, - и он снова улыбнулся, приложившись к горлышку бутылки, но поднеся ее ко рту, вдруг замер, и с сосредоточенным лицом зачем-то понюхал горлышко, а потом снова расплылся в улыбке: -Гиббс, а ты знаешь, что ром пахнет карамелью? -Карамелью? -Честное слово! - как будто сам удивляясь, сказал Джек и снова понюхал ром, - Пахнет карамелью!… Ну или жженым сахаром, если ты карамелей никогда не ел.
Гиббс поднес к носу кружку и удивленно поднял брови. -И правда, есть что-то… Ну у тебя и нос, кэп! Сколько рому я выпил за всю жизнь, но в первый раз слышу, что он пахнет карамелью. -Ты его пил, не нюхая, - рассмеялся Джек и, хлебнув немного рома, задержал его на языке, как бы смакуя, и сквозь терпкий противный вкус различил тонкий еле ощутимый, но очень приятный привкус, напоминающий собой аромат растопленного сахара. «Надо же!» - подумал он и, глядя в темноту, задумался, в один миг осознав, что за ту ночь, проведенную с Элизабет он не только узнал, что ром пахнет карамелью, но он сделал для себя такие открытия, которые изменили всю его жизнь, которые изменили его самого.
Он не мог их назвать словами, но он понял, что он открыл для себя новые ощущения, новые эмоции и чувства, о существовании которых он не подозревал вообще, не говоря уже о том, что никогда не думал, что он сам способен был пережить что-то подобное. Эта волшебная ночь настолько изменила и перевернула все его прежние понятия о жизни, что он понял, что он уже не будет смотреть на вещи так как прежде, что он стал совсем другим человеком, хотя и оставаясь внешне для других таким же бесшабашным, веселым и отчаянным капитаном Джеком Воробьем.
Элизабет очень плохо переносила беременность, ее тошнило почти каждый день и мутило не только при виде пищи, но и при малейшем запахе, доносящемся из кухни. Вместо того, чтобы поправиться, она так исхудала, что доктор ее предупредил, что если она не будет регулярно ужинать и обедать, то есть риск, что она потеряет ребенка. «Ну уж нет!» - думала она - «Этого ребенка я не могу потерять». И она стала через силу есть мясо и фрукты, а после ужина каждый вечер отправлялась в сад, где сидя на своей любимой скамейке, читала до самой темноты, где было посвежее, чем в доме и где она себя чувствовала хоть не намного, но лучше.
После долгого душного дня так приятно было насладиться вечерней прохладой, наблюдая как огненное небо постепенно тухнет и теряя краски становится серым, а потом вспыхивает звездным полохом, становясь таким близким и таким далеким. Она могла часами смотреть на звездное небо равно как и на разбивающиеся о берег морские волны. Но волны наводили на нее то трепет, то ностальгию, то тоску, а глубокое бесконечное небо звало всегда в какую-то сказочную даль и давало ощущение полета.
Запрокинув голову, замечтавшись и не сводя глаз с падающих то там то тут звезд, она вдруг услышала чьи-то шаги и весело спросила: -Кто тут? Мужчина приблизился и, вероятно не заметив скамейку в кромешной темноте, больно об нее ударился, потому что Элизабет услышала сказанное в сердцах: -А! Зараза! -Джек… - прошептала она. -Собственной персоной! - весело ответил он, садясь с ней рядом и пытаясь разглядеть ее лицо, но увидел только блеск устремленных на него глаз.
Она не могла произнести ни слова. Невидимая волна счастья охватила ее и заставила забыть обо всем на свете, кроме того, что он - Джек - ее любимый пират вернулся! Он рядом! Он здесь! -Значит ты и вправду каждый вечер ждешь меня на этой лавочке в полнейшей темноте? - спросил он, но не дождавшись ответа, весело сказал, - Буду иметь ввиду.
«Он как всегда острит!… Джек, знал бы ты как я соскучилась по твоим шуточкам?!» Она ничего не ответила, а только потянулась к нему, обхватив его шею руками, обняв его так крепко, будто не видела его многие годы, прижалась щекой к его щеке и прошептала: -Ты вернулся! -Цыпа, я всегда выполняю свои обещания, - сказал он и, подняв ее как пушинку, посадил к себе на колени.
Чувствуя приятное жжение в груди от его близости, чувствуя как вся горит от его прикосновений, Элизабет медленно сняла с него шляпу, положила ее рядом на скамейку, обняла его и поцеловала, раскрыв огненным язычком его губы, проведя им по его зубам, а, ощутив прохладу золота, тихо хихикнула. Потом притронулась к его языку, к нёбу и, услышав его приглушенный стон, почувствовала как он весь напрягся и сжал ее в своих объятиях. Тогда она просунула левую руку в разрез на его рубашке и стала гладить его горячую грудь, щекотать ее ноготками и удовлетворенно улыбнулась в ответ на его мелкую дрожь и снова прошлась язычком сверху вниз по его небу. Он отпрянул от нее и глухо простонал: -Я же не железный, Лиззи! Элизабет не успела и сообразить, как он вскочил на ноги и как они оказались вдвоем на земле. -Малышка моя… - только и прошептал он, охваченный неистовым пламенем, которое он уже не мог сдерживать и Элизабет закрыла глаза, не в силах вынести собственное счастье, которого было слишком много, так много, что она теряла рассудок и ощущение реальности.
Она захохотала как безумная, вцепившись в его спину ногтями. Слишком неземным было наслаждение охватившее каждую клеточку ее тела, слишком огромным было счастье, растворяющее ее душу и заставляющее трепетать ее сердце, слишком нереальными были ощущения натягивающие нервы до предела, слишком горячими и возбуждающими были волны, рассылаемые по ее телу при каждом его движении, обжигающие каждую клеточку ее организма, заставляя Элизабет изогнуться и задрожать и застонать и умирать от счастья. И почувстовав как он отпускает себя, как их обоих уносит водоворот неописуемой безудержной страсти, как рассудок затуманивается, она стиснула его в объятиях что было силы и, приподняв голову и прижавшись щекой к его щеке, сквозь нахлынувшие на нее слезы проговорила: -Я люблю тебя, сумасшедший! Как ты этого не понимаешь? Я люблю тебя! Возьми меня с собой, Джек! Увези меня! Забери меня с собой! Я люблю тебя, Джеееек! - рыдала она то ли от счастья то ли от отчаяния.
Он отпрянул, взглянул на нее, но в кромешной темноте увидел только еле заметные черты ее лица. Глаза ее были закрыты. -Лиззи? - прошептал он. Но она уже не шевелилась, только было слышно ее частое дыхание и гулкое биение сердца. Он повернулся на бок и прижал ее к себе: -Крошка моя, - позвал он, и тогда она тихо по-детски рассмеялась и поцеловала его в нос. Он улыбнулся, прижал ее к себе и долго лежал не двигаясь, не дыша, не произнося ни слова, а только крепко сжимая ее в своих объятиях так, что она не могла пошевелиться.
-Элизабет! - вдруг услышала она и, тут же открыв глаза, резко подняла голову и из-за плеча Джека увидела спускающегося по тропинке с фонарем в руках Уилла, - Элизабет, где ты? -Джек, - прошептала она, - уходи! -Только с тобой, - тихо ответил он, не двигаясь. -Элизабет, ты здесь? - уже ближе раздался встревоженный голос Уилла. Она на миг представила, что он увидит их сейчас и ужас охватил ее! «Они же поубивают друг друга!»
Она попыталась высвободится, но тщетно. -Уходи, Джек! - чуть не плача, но твердым голосом сказала она. Но он не двигался. -Уходи! - прошипела она сквозь зубы так, что это прозвучало как пощщечина, как «пошел вон». Джек, оторопевший от тона ее голоса, в одну секунду оказался на ногах и, только и успел отскочить в сторону, как увидел бросившегося на колени перед Элизабет Уилла. -Элизабет! Что с тобой?! - в его голосе слышалась такая тревога, словно он увидел ее мертвой, - Тебе плохо?! «Ты и представить себе не можешь, как ей было хорошо!» - злобно усмехнулся про себя Джек, поправляя штаны и ремень на поясе.
Уилл поставил фонарь на землю, взял осторожно жену на руки и быстро зашагал по тропинке, а потом побежал, пока не добежал до дома, где у двери выходящей в сад стоял слуга с лампой в поднятой руке. Последнее, что увидел Джек - это спина Уилла и рука Элизабет, обнимающая за шею своего мужа. Он громко чертыхнулся, поднял оставленный Уиллом фонарь, взял свою шляпу со скамейки и, надев ее, стал спускаться к пляжу, где он оставил шлюпку. Поднявшись на палубу «Жемчужины», он так злобно рявкнул на Гиббса : «Поднять якорь!» и так резко захлопнул за собой дверь в каюту, что старпом не осмелился спросить «по какому курсу плывем?»
Поставив фонарь на стол и бухнувшись на кровать, Джек протянул руку к стоящей рядом бутылке с ромом и на одном дыхании выпил чуть ли не половину ее. «Уходи!» - продолжал звенеть в ушах голос Элизабет. «Еще ни одна дамочка меня так не посылала!» - в не себя от ярости подумал Джек. Но какой-то внутренний голос попытался успокоить его, - «Она любит тебя! Она же сказала!» «Как же! - возразил Джек этому голосу, - Жизель тоже в порыве страсти клянется в безумной любви и наверняка не только мне!»
Ром начал потихоньку свое действие и Джек, скинув сапоги, завалился на спину. Приятное тепло разливалось по всему телу, расслабляя напрягшиеся мускулы и успокаивая натянутые нервы. И он улыбнулся, вспоминая с каким отчаянием Элизабет целовала его и с какой болью в голосе умоляла увезти ее с собой. «Она любит меня! - торжественно заключил он и, повернувшись лицом к стене, засыпая, прошептал: -Лиззи, я еще вернусь за тобой.
Элизабет смотрела в книжку, но не читала ее, а лишь глядела на черные буквы, задумавшись о своем и прислушиваясь к своим ощущениям, которые накатывали на нее то волнами неописуемого счастья, стоило ей вспомнить моменты близости с Джеком не в силах поверить, что это был не сон, то волнами беспредельной тоски, стоило ей представить, как отреагирует Джек на ее беременность.
Тяжелое чувство уныния сдавило грудь и заныло, заныло, разгораясь единственным безудержным желанием, от которого нельзя было избавиться, которое нельзя было просто так выкинуть из головы, которе было как наркотик, которое изо дня в день все больше и больше разъедало душу. Хотелось одного: видеть его, сейчас, сию же минуту, хотелось просто смотреть ему в глаза, слышать его голос, хотелось просто быть с ним, просто находится рядом, и хотелось так сильно, что казалось невозможно было больше выдержать, хотелось броситься сломя голову и бежать, бежать хоть до края земли, лишь бы найти его.
«Да что это за наказание такое!» - с досадой подумала она, вставая со скамейки, и спускаясь по пологому склону, подошла к воде. «Нет, он не любит меня, - думала он с тоской, почувствовав что больше не выдержит, поняв, что готова броситься в море и плыть к Джеку, - Если бы он так любил как я, он бы давно бы приехал за мной».
Чувствуя безысходность, и грусть и печаль, угнетающую ее, она в отчаянии подумала, - «Да разве это любовь? Разве так можно любить? Любовь - это же счастье, - и вспомнила каким светлым и радостным чувством была ее первая любовь к Уиллу, - Мне тогда не было так плохо… А сейчас что?… А сейчас столько радости, что от нее повеситься хочется! - и пройдя взад-вперед по мокрому песку не обращая внимание, что морская пена заливает ей туфли и что подол платья давно намок она продолжала разговаривать сама с собой, - Так и с ума сойти недолго!»
«Стою тут как дурочка. Пялюсь на море… Все глаза проглядела… Можно подумать он так и приплывет посреди бела дня…» - думала она и, подняв голову, стала смотреть на маленькие кучевые облачка, но вскоре снова посмотрела на горизонт, притягивающий ее взгляд как магнит, и не потому что ожидала, что из-за него появятся черные паруса, ведь прекрасно знала что днем никак не появятся. Она просто не могла отвести глаз от этой узкой полоски, потому что знала, что где-то там плывет «Черная Жежчужина», а Джек стоит за штурвалом и, так же как она, смотрит на горизонт. И она вновь почувствовала как сердце заныло и сжалось и тогда она резко сказала сама себе, - «Хватит… дальше некуда… надо с этим что-то делать, я так свихнусь!» И резко повернувшись, Элизабет стала подниматься наверх а, пройдя по саду, решила сесть в беседку и попробовать почитать.
Но буквы плыли перед глазами, строчки двоились и она, вздохнув, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать, хотя ей это плохо удавалось. «Что-то меня сегодня ни разу еще не тошнило… странно…, - и улыбнулась, - А может это только в первые месяцы тошнит, а потом проходит?… Было бы здорово!… Я сегодня себя так хорошо чувствую, - потом горько усмехнулась, - Если это конечно можно назвать «хорошо чувствую» … Уж лучше бы тошнило… И правда говорят, что лучше физическая боль чем душевная, тогда хоть доктора можно вызвать, он хоть порошки какие-нибудь пропишет, а когда душа болит, какие ж порошки помогут-то»
Тут ей пришла в голову мысль, от которой она улыбнулась, - «А может напиться и забыться? - но потом она вспомнила, - Нет, с ребенком же нельзя, - и вздохнула, - Не будь я беременна, вот я бы напилась бы…, - замечталась она, - Напилась бы до чертиков! До посинения! Чтоб ничего не видеть и не слышать, чтобы ничегошеньки не чувствовать… Если б можно было управлять своими эмоциями так как хочешь» И она попыталась намеренно перестать ощущать что-либо, но тут же почувствовала, как сердце ноет и стонет себе потихонечку, не переставая, как будто играя на нервах нудную, длинную и такую тоскливую мелодию, от которой действительно хоть вешайся. «А ведь достаточно только, чтобы он был здесь рядом, чтобы эта тупая боль прошла» - с тоской подумала она и вдруг услышала рядом тихий, но такой знакомый голос, который позвал ее: -Миссис Элизабет Она тут же открыла глаза. Рядом с ней на скамейке сидел сын Мэрилен и как-то очень тревожно и печально на нее смотрел. -Что-то случилось? - спросила Элизабет и подумала, - «Боже! Как он все-таки похож на Джека!». И вновь почувствовала как сердце сжалось и заныло.
Мальчик немного помолчал, уставившись на свои босые ноги, потом набравшись храбрости спросил: -Миссис Элизабет, вы умрете? Это вопрос был таким неожиданным, что она рассмеялась: -С чего это ты взял? -Вам все время плохо, Энни говорит, что у вас смертельная лихорадка. Элизабет ласково положила руку на плечо мальчика: -Джек, я не умру. И никакой смертельной лихорадки у меня нет. -А что у вас за болезнь?
«О, боже! - подумала она, - Надеюсь его мама просвятила его насчет того, как появляются дети на свет… Сказать правду или придумать что-нибудь?… Хотя ему уже девять лет, большой мальчик» -Знаешь… у меня будет ребенок. -Ребенок! - у мальчишки от удивления расширились глаза, - Настоящий?! -Ну не игрушечный же, - улыбнулась она. -Мальчик или девочка? -Этого я пока не знаю. -А разве нельзя выбрать как хочешь? Элизабет рассмеялась: -Нет, нельзя. -Значит вы правда не умрете?
«Ну и вопросы он задает», - улыбнулась Элизабет, с беспокойством подумав о том, что от родов-то как раз можно умереть. -Нет, Джек, не умру, - старалась как можно спокойней и ласковее ответить она. Мальчик заметно повеселел и расцвел в улыбке, увидев которую Элизабет не могла не улыбнуться, а потом нежно обняла его, как своего сына и спросила: -А ты за меня так сильно переживал? -Да нет, не совсем, - стал отпираться мальчик. «Ну точно - копия своего отца. Ни за что не признается в том, что чувствует, - улыбнулась Элизабет, - Ведь минуту назад переживал, что умру, а теперь пытается показать, что ему на меня наплевать». И увидев, что он собирается уходить, спросила: -А как твоя «Черная Жежчужина» поживает? -Сохнет. -Как сохнет? - не поняла Элизабет.
-Мы сегодня гонки устраивали и ее волной накрыло, она и перевернулась. Все паруса намокли, я ее домой отнес сушить. -Устраивали гонки на корабликах? -Ага. -И «Черная Жежчужина» конечно же пришла первой, - улыбнулась Элизабет. -Нет, - печально ответил мальчик, - я же говорю, она перевернулась. -А где вы играли? -В порту. Элизабет представила себе если бы Джеймс Норрингтон увидел маленького Джека играющего с «Черной Жежчужиной» в порту на виду у всех солдат и невольно улыбнулась. «А может и видел уже… Ведь уже прошло почти три месяца как я ее ему купила» и ради любопытства спросила: -А тебе никто из взрослых ничего не говорил насчет твоего корабля? -Нет, ничего не говорили, - ответил мальчик, вспомнив как пару недель назад тот господин, которого зовут командором, встретился им по дороге в порт и как он удивился, увидев в руках у него кораблик, и как потом едко усмехнулся, так взглянув на него, что у него мурашки по коже побежали.
Тут он вспомнил одну вещь и не мог не удержаться, чтобы не похвастаться. -А моему отцу моя «Черная Жемчужина» тоже очень понравилась! Элизабет не сразу пришла в себя от такой фразы, лихорадочно думая, когда это Джек виделся в последний раз с Мэрилен. -Ему тоже понравилась? - с натянутой улыбкой спросила она. -Очень! - восторженно воскликнул мальчик, - Он сказал, что она точь-в-точь такая же как настоящая! Элизабет улыбнулась, представив Джека, разглядывающим свою обожаемую «Жемчужину» в миниатюре, но потом с беспокойством спросила: -Когда ты видел своего отца в последний раз?
Мальчик замялся и не отвечал. Элизабет почувствовала, что ей становится не просто плохо, а очень плохо. «Он и после той нашей первой ночи продолжает навещать Мэрилен?!!… А что если он каждый раз когда приезжает ко мне, перед этим ночует у нее?… Нет, этого не может быть! Джек не может так поступить со мной! Наверняка он у нее был только в ту ночь после бала» И видя, что мальчик не отвечает, он переспросила: -Ты недавно его видел? -Мама сказала никому не говорить, - глядя на землю, ответил он, но, взглянув на Элизабет, в тревоге спросил, - Вам опять плохо?
Элизабет вновь почувствовала тошноту и недомогание, возможно оттого, что весь этот день была в таком нервном напряжении, что одна только мысль, что Джек навещает Мэрилен привела ее в такое состояние, что у нее все поплыло перед глазами. Но глубоко вздохнув, она постаралась совладать со своими эмоциями и вцепившись руками в край скамейки, взглянула на мальчика и через силу улыбнулась: -Нет, ничего, сейчас пройдет.
Глядя на его встревоженное лицо, она решила поменять тему разговора и спросила: -Ты ждешь не дождешься когда тебе будет двенадцать лет? Тот ничего не ответил, а только улыбнулся и посмотрел на нее такими сияющими от счастья глазами, что она обняла его одной рукой за плечо, слегка склонилась к нему и тихо сказала: -Я уверена, что когда ты вырастешь, то станешь самым лучшим пиратом в мире. «И разобьешь кучу женских сердец» - добавила про себя. Маленький Джек вдруг повернулся к ней и, крепко обняв ее за талию, восхищенно проговорил: -Миссис Элизабет, вы тоже - самая самая лучшая!
Внезапно он отпрянул, соскочил на землю, и смущенно посмотрел в сторону дома, Элизабет повернулась и увидела Мэрилен, стоящую у двери, выходящей в сад, и с удивлением смотрящую на них. -Ну я пошел, - сказал мальчик. -До свидания, Джек, - ответила она, а потом обменялась взглядом с Мэрилен, которая дождавшись, когда сын подошел к ней, слегка поклонилась Элизабет и вместе с мальчиком скрылась за дверью.
До самого вечера Элизабет была не в себе и никак не могла успокоиться и отогнать от себя мысль, что, приезжая в Порт Роял, Джек навещает ее кухарку. Она понимала, что это всего лишь ревность, что надо выбросить эти глупые мысли из головы, но ничего не могла с собой поделать. Она даже обрадовалась когда услышала шаги Уилла на лестнице. Его присутствие могло хоть как-то сгладить ее одиночество и отвлечь ее от черных мыслей.
Уилл, зайдя в комнату, поприветствовал Элизабет и спросил: -Ужин сейчас просить накрывать или попозже? Элизабет улыбнулась: -Я не голодна. Делай как хочешь. Ты, наверное, проголодался? От ее улыбки и ласкового голоса Уиллу стало так хорошо на душе, что он весело воскликнул, - Тогда сейчас поужинаем. Я пошел переодеваться. - и чуть ли не бегом вышел из комнаты.
Элизабет вздохнула, положила раскрытую книгу на диван и вышла на балкон. Облокотившись о перила и взглянув на луну, она себя почувствовала такой уставшей от всех этих переживаний за последние три месяца и такой опустошенной словно сомнамбула. На душе было грустно, тихо и печально, и хотелось вообще ни о чем не думать, ни о чем ни переживать, ни о чем не беспокоиться. Умиротворение и покой разлились по всему телу, и Элизабет впервые за этот месяц почувствовала, что ее ничто не тревожит, что сердце не ноет, а в груди не жжет от тоски.
«А может я так устала от этой любви, и дойшла до такого предела, что дальше некуда… может я разлюбила его?» - с надеждой подумала она, представив как наконец-то перестанет мучиться и думать об одном и том же с утра до ночи, как наконец-то освободится от мыслей о Джеке и как сможет зажить спокойной жизнью, наслаждаясь простым семейным счастьем с Уиллом. «Неужели мне удалось выкинуть Джека из головы?» - улыбнулась она, но стоило ей представить его глаза, его улыбку, как в ту же секунду тупая, ноющая боль засвербила, застонала в груди и защемила сердце.
-Зараза! - проговорила сквозь зубы Элизабет, почувствовав как тугой комок подкатил к горлу, и, чтобы не разрыдаться, она вцепилась пальцами в перила и в отчаянии громко выругалась, - Дьвол тебя подери!!! И увидев как на площади трое солдат с удивлением уставились в темноту, пытаясь понять что за женщина так ругалась в доме мистера Тернера, она рассмеялась и, сделав шаг назад, прислонилась спиной к теплой каменной стене и, подняв голову, уставилась на луну. А потом закрыла глаза и представила себе бескрайнее море, освещенное той же самой луной и маленький кораблик, медленно плывущий по серебристо-свинцовой глади. «Он сейчас за штурвалом стоит? Или просто по палубе ходит? А может сидит в каюте за столом?» Она почему-то представила его задумчивым и печальным. «А может он тоже думает обо мне в это момент? Может ему тоже грустно как и мне сейчас?» И она почувствовала как теплая слезинка стекает по щеке «Джек, я хочу к тебе… я хочу быть с тобой… просто хочу быть с тобой» В горле защипало и она уже не сдерживала слезы, которые успокаивали, очищали душу и приносили покой. «Я люблю тебя… я ничего не могу поделать с собой… я люблю тебя, Джек». Она глубоко вздохнула и улыбнулась, почувствовав как соленая слезинка закатилась в уголок рта, попробовала ее на вкус и тихонько рассмеялась, - «А ведь он был прав, думая с самого начала, что я по нему буду сохнуть … Ведь добился же своего» - улыбнулась она и почувствовала как ей сразу же стало легче на душе.
-Мам, можно я с тобой? Мэрилен оглянулась, с улыбкой посмотрев на мальчика, прислонившегося к дверному косяку. -Не спится? -Нисколечки! Можно с тобой? -Так ты ж не завтракал, а мне уже пора. Не раздумывая, мальчик подбежал к столу, откинул полотенце, которое накрывало небольшую миску и, взяв буханку хлеба, отломил от нее небольшой кусок. Мэрилен, поднимая с пола большую корзинку и открывая дверь, потрепала ласково сына по голове и, пропустив его вперед, вышла на улицу.
Солнце еще не показалось, но в предрассветных сумерках уже брезжила полоса горизонта, которого еще пару минут назад совершенно нельзя было отличить. Белесое небо почти сливалось с бледно голубой морской гладью, и утренний туман скользил над мелкой рябью. Мать и сын молча шли вдоль побережья. Джек то и дело подергивал плечами: в своей тоненькой льняной рубашонке он совсем озяб. -Холодно? - спросила Мэрилен -Угу, - ответил мальчик с полным ртом. Он все еще завтракал на ходу.
Перед ними показались мачты стоящих в порту парусников. Мэрилен, каждое утро приходящая сюда за свежей рыбой, выйдя из-за угла переулка, первым делом смотрела с надеждой на корабли, как будто ожидая что каким-то чудом там покажутся черные паруса. Но не было их и в этот раз. Зато она увидела знакомые мачты. -Мама, смотри! Это же «Елена»!
Лотки со свежей рыбой стояли недалеко от причала. Мэрилен была не первой покупательницей, пришедшей в такую рань на этот импровизированный рынок, который заканчивался вскоре после того, как солнце начинало подниматься и припекать быстро портящиеся морепродукты. Наполнив до краев большую корзинку самой отборной и вкусной рыбой, она посмотрела на сына. -Ну я пойду на работу. Ты домой? -Нет, я еще погуляю. -Тогда увидимся позже. -Ага, - ответил мальчик и побрел между лотками, с любопытством разглядывая моллюсков, крабов и странных розовых рыбешек с невероятно выпученными глазами. «И как они у них не выскакивают из орбит? - удивился он, и, не зная куда идти и чем заняться, посмотрел на «Елену», -Вот бы подняться на нее еще раз, уйти в настоящее плавание!». И он не спеша, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел к причалу.
Постояв немного напротив серого борта «Елены», он подумал, как будто спрашивая у кого-то разрешения - «Я только на минутку, поднимусь и сразу спущусь», и убедившись в абсолютной тишине, царившей на корабле, он осторожно поднялся на палубу и остановился, задрав голову кверху и разглядывая мачты. У него появилось желание взобраться на самый верх и оттуда посмотреть на порт, на город, на море. Но азарт не переборол робости, и он так и остался стоять в нерешительности, как вдруг услышал голоса в трюме и глухой стук каблуков по трапу. Метнувшись в сторону и заметив стоящие рядом бочки, он мигом спрятался за одну из них.
Каково же было его удивление, когда перед ним на палубе появился Джек Воробей! Следом за ним показался и старик Энди, и они, о чем-то тихо переговариваясь, скрылись в капитанской каюте. Мальчик, выпучив глаза на дверь, за которой скрылись два капитана, боялся пошевелиться и начать дышать. Мысли вихрем крутились у него в голове, вопросы, на которые он не находил ответа, появлялись один за другим. «Почему он здесь? Ведь ему же грозит виселица! Где же «Жемчужина»? Не мог же он ее оставить где-то! Надолго ли он здесь? А если он уже сегодня отплывает…» Тут у него в голове мелькнула мысль, и идея… сумасшедшая идея уже не давала покоя, и он сломя голову бросился вон с палубы, вниз по причалу и понесся прочь, сверкая босыми пятками, в один миг скрывшись в ближайшем переулке.
Солнце уже давно встало, но его лучи не обжигали как в полдень, а пока еще ласково согревали. Элизабет, осторожно ступая по шершавым камням, подошла к темной скале и, прислонившись к прохладному камню, почувствовала поднимающуюся к горлу и ставшую уже привычной тошноту. «Если я так себя чувствую на третьем месяце, что же дальше будет?» - с тоской подумала она и стала спускаться вниз вдоль узкого прохода между скал, пока не вышла на небольшую полукруглую площадку.
Она часто приходила сюда после того, как однажды обнаружила это место. Перед ней было море, сзади - скалы, которые закрывали ее от любопытных глаз, и она подолгу оставалась тут наедине со своими мыслями. Волны, с грохотом разбивающиеся о блестящие черные камни всего в нескольких метрах от нее, завораживали ее, и она как заколдованная часами смотрела на них.
Спускаясь в это утро в свою «исповедальню» как она называла это убежище, она не заметила, что кто-то следит за ней и присела на большой камень, погруженная в невеселые размышления. -Отличное местечко для уединенных свиданий, - услышала она за своей спиной и вскочив, мигом обернулась.
У нее перехватило дыхание, когда она увидела приближающегося к ней своей вольяжной походкой Джека. Увидев такой знакомый насмешливый взгляд и его улыбку, она почувствовала как сердце забилось гулко и часто, как стало не хватать воздуха, как кровь застучала в висках. -И чей же корабль ожидает такая красавица не спуская глаз с горизонта? - проговорил Джек, подойдя к ней. Элизабет не отвечала, ей хотелось кинуться на ему на шею, стиснуть в своих объятиях и горько горько пожаловаться, что она так давно его не видела.
Он остановился прямо перед ней, и, улыбаясь, пристально посмотрел на нее. Его колдовские темные глаза смотрели на нее с усмешкой, с нежностью, с любопытством, и с такой страстью, что она не удержалась, обхватила руками его шею и, прильнув к нему, почувствовала, как он тут же обнял ее за талию. Горячий влажный язык настойчиво проскользнул по ее губам и разжав их, проник внутрь, обжигая пламенем, которое полоснуло как молнией все ее тело, разлилось горячей волной по всем уголкам и мышцам и заставило провалиться в жаркое и такое сладкое забытье.
Когда он отстранился от ее губ, она почувствовала легкое разочарование. Он посмотрел на нее, казалось он ждал чего-то, казалось он хотел прочитать то, что она чувствует на ее лице. Он приехал за ней в этот день и он хотел узнать на самом ли деле она хочет, чтобы он забрал ее с собой. -Джек… - умоляюще и слегка обиженно прошептала она еле слышно, не открывая глаз, и уткнулась ему в шею, спрятав лицо в его густых волосах. Ей показалось, что если она откроет глаза, волшебство исчезнет и реальность… «Эта проклятая реальность!» - подумала она. Да, реальность вернет ее с облаков на землю.
-Лиззи? - спросил он, ожидая что она скажет, и его голос, произнесший так просто ее имя заставил ее задрожать от удовольствия. -Пожалуйста, - прошептала она, - позови меня еще раз. Она услышала легкую усмешку а затем его голос - глухой, шершавый, шелковистый, бархатный, манящий и зовущий с собой: -Элизабет… Лиззи… девочка моя… моя малышка… моя крошка… моя пиратка…, - шептал он, блуждая своими руками по ее спине, нежно прижимая ее к себе, потом поднял ее голову, слегка прикоснулся своими губами к ее губам, они уже были приоткрыты и ждали… ждали горячего и глубокого поцелуя.
Но Джек не спешил, а дразнил, не сразу давая ей то, что она просила. Он мягко и нежно поцеловал ее, потом отстранился, поглядел на нее, на ее полузакрытые глаза, обрамленные дрожащими ресницами, на ее припухщие от поцелуя и так чувственно приоткрытые губы и вдруг рванулся и с такой отчаянным напором впился в нее, что у нее земля ушла из-под ног. . Она ощутила как водоворот страсти захватил ее, закружил и понес, увлекая за собой. Она размякла и расслабилась в его крепких объятиях, ей хотелось подчиниться его властному напору, отдать всю себя этому мужчине, всю без остатка, чтобы он сделал с ней все что хочет, умолять и просить пощады взять ее, взять и никогда не отпускать.
Джек, ощутив как она дрожит и ослабевает в его объятиях, посмотрел на нее торжествующим взглядом, упиваясь тем эффектом, который произвел на нее всего лишь безобидный поцелуй. Но вместо наслаждения прочел на ее лице что-то похожее на разочарование и даже злобу.
Элизабет вновь почувстовала нарастающую тошноту. Жаркое возбуждающее пламя внизу живота, дарящее такое неописуемое наслаждение, вдруг исчезло, в один миг сменившись тугим узлом, который тупой болью скрутил ее желудок и заставил согнуться пополам. Резко оттолкнув Джека, она села на камень, обхватив себя руками. Виновато взглянула на него и увидев его таким довольным, счастливым и здоровым, ей вдруг стало не по себе. Она мгновенно забыла какое наслаждение только что дарил ей этот мужчина, радость от его близости исчезла под напором появившейся тошноты и тупой боли, к которому прибавлялось бесконечное разочарование в потерянном волшебном моменте счастливого забытья.
Только тошнота, только боль! Хотелось обвинить кого-то в этом непрекращающемся каждодневном мучении. «Кого же как не его? - усмехнулась она злобно про себя, -Мужикам все сходит с рук!» Джек молча смотрел на так быстро переменившееся настроение Элизабет и недоумевал, ломая голову о причине ее недружелюбного взгляда.
«Надо взять себя в руки! - решительно подумала она, - А то начнутся ненужные расспросы». И распрямив спину и заставив себя отнять руки от ноющего живота, с натянутой улыбкой спросила. -Как ты меня нашел здесь? Джек не сразу ответил. «Да уж, настроение у нее попеременчивей морской погоды будет!» -Мне подсказали, что ты частенько бываешь здесь. -Кто?! - удивилась Элизабет. Она была уверена, что никто не знал об этом ее укромном местечке. -Ну… - замялся Джек, - какая разница? -За мной поставили шпиона? - криво улыбнулась она, ей не понравилось, что существовали какие-то неизвестные свидетели их тайных свиданий. - И кто же его оплачивает?
-Ну уж точно не я! - рассмеялся Джек. -А кто же? «И чего я злюсь на него сегодня? Дурочка, радоваться нужно, он же сейчас здесь, со мной, он ко мне приехал!» -Думаю, что никто ему не платит, что он добровольно следит за тобой, - загадочно улыбаясь, ответил Джек, - Он же души в тебе не чает и ходит за тобой как хвостик. -Кто?! - в ужасе спросила Элизабет, ненароком подумав про Уилла. -Джек. -Джек? Какой Джек? -Ну, сын Мэрилен.
Услышав имя своей кухарки, она вздрогнула. «Он был у нее сегодня!» Она попыталась скрыть свое волнение и придать невозмутимость своему лицу. Но горькая обида и ревность в один момент заставили потерять ее контроль над собой. «Как он может?! Как он может приезжать к нам двоим?! И он даже не скрывает этого!» - с отчаянием думала она. Нервы так натянулись, что казалось сейчас лопнут, она была на грани нервного срыва. «Он идет сначала к ней, а потом ко мне!» и она вскочила на ноги и злобно сверкнув глазами спросила. -Сын Мэрилен? … Так ты его называешь, что ж ты не скажешь «мой сын»? Или ты находишся в сладком неведении и не знаешь кто его отец? Джек, ошарашенный от тона ее голоса, изменился в лице. -Почему же не знаю? «Конечно, знаешь! И тебе абсолютно на это наплевать!» - Элизабет чуть не плакала. «Тебе наплевать на всех твоих детей и на их матерей!» и с болью в голосе спросила: -Сколько таких Мэрилен существует на Тортуге и на других островах? Джеку явно не нравилось какой оборот принял их разговор. Оправдываться, тем более перед ней, он не собирался. -Не знаю, не считал! - с усмешкой ответил он, заметив в глазах Элизабет слезы.
И стараясь как-то сменить тему разговора и как всегда обратить все в шутку он ответил: -Я бы женился на всех них, но поскольку являюсь подданным Английского Королевства, где как тебе известно многоженство запрещено, а не арабским султаном, то… Звонкая пощщечина обожгла его. «Я никогда не стану твоей очередной Мэрилен! И ты никогда не узнаешь о твоем ребенке!» - в ярости и отчаянии подумала она. -Уходи! - сказала она ему как в прошлый раз.
«Она ревнует!» - тут дошло до него, и эта мысль вернула ему хорошее настроение. -Цыпа, тебе нет причины ревновать, - пытался он примириться. -Ревность тут не при чем! - резко ответила Элизабет. - Ты - мерзкий, лживый, развратный пират, потаскун и мерзавец! -Ого! - вскинул брови Джек и рассмеялся, - Я никогда не прикидывался целомудренным джентельменом и кажется тебе именно и понравилось во мне то, что я - пират и к тому же развратный. -Убирайся! - Элизабет потеряла над собой контроль, уже не разум и не чувства, а горькая обида на него, на саму себя, на весь мир руководили ей.
Улыбку с лица Джека как ветром сдуло. Он долго и внимательно посмотрел на Элизабет. Взгляд его был спокойный и равнодушный. Насмешливые огоньки, которые секунду назад плясали в его глазах вдруг потухли и он медленно, но очень твердо произнес. -Я уйду… но не пообещаю как в прошлый раз, что вернусь. -Надеюсь, что ты не вернешься НИКОГДА!
И увидев, как он вдруг резко повернулся на каблуках и не сказав ни слова, не бросив прощального взгляда, быстро стал удаляться, она потеряла равновесие и прислонившись к скале, почувствовала, как ее всю трясет, как рыдания подступают ей к горлу, как сердце колотится так бешенно, что казалось разорвется в груди. «Он не вернется!» Ей захотелось бросится за ним, остановить, задержать, не пустить его, не дать ему уйти! «Он не любит меня» - сказала она сама себе, взглянув наверх и увидев пустую тропинку между скалами, а потом спустилась вдоль скользкой темной стены и сев на камни и закрыв лицо руками отчаянно разрыдалась.
Слезы как известно утешают, и она, выплакав всё свое горе и свою боль, безразличным и ничего не выражающим взглядом уставилась на разбивающиеся о камни океанские волны. Соленые брызги долетали до нее мельчайшей прохладной пылью, освежая лицо и приводя ее в чувства.
«Может так оно и к лучшему» - спокойно подумала она - «Я его больше не увижу и это поможет мне выкинуть его из головы. И потом, если бы он узнал, что я беременна, относился бы он ко мне также или постыдно бы сбежал, найдя себе очередную Мэрилен? Или очередную Элизабет?» - обида вновь больно кольнула ее где-то в груди. «А если он меня любит?» - спросила он саму себя, но тут же потушила эту искорку надежды. «Ну и что? Даже если бы любил, чем бы это все кончилось? Ну допустим, что позвал бы с собой, как бы я могла бы плавать на корабле, если я по комнате-то не могу ходить? Ну допустим, что подождал бы рождения ребенка, и что? Я с грудным младенцем поднялась бы на палубу? Ну допустим, что ждал бы когда ребенок вырастет… Хотя вряд ли стал бы ждать… А я все эти годы бы тайно встречалась с ним, на этот малюсеньком островке и в этом малюсеньком городке, где все друг друга знают, где всё как на ладони? Даже если бы мне было наплевать, что обо мне думают, хотя не могу сказать, что до такой степени наплевать, мала вероятность, что Уилл не смог бы застать нас и убить его. Или еще вероятнее то, что Джек попался бы на глаза командору и его солдатам и его бы повесили.»
Как ни пыталась Элизабет представить себе, что бы все из этого вышло, она не могла видеть своего будующего с Джеком. Её детские мечты уплыть на корабле с любимым пиратом рухнули, расстаяли, рассеялись как дым. Неприукрашенная, неприкрытая, голая как правда настоящая жизнь предстала перед ней со всей своей реальностью. «Ну вот и хорошо. Дорогая Лиззи, ты вдоволь намечталась, нагулялась, навеселилась, теперь пора повзрослеть и поумнеть, родишь ребенка, будешь его растить и любить мужа. Всё. Детство кончилось. Ты теперь взрослая женщина и должна вести себя подобающе, без всяких там бредовых и романтичных идей про пиратов.»
-Напиваешься? - усмехнулся капитан Энди, спустившись в трюм. И увидев устремленный на него бешенный взгляд Джека Воробья, посочувствовал, - Видать твои дела плохи… Причины могут быть только две: или ты не нашел сокровищ в Порт Рояле или тебя вежливо послала тамошняя красавица? -Пошел к черту! - глухо проговорил Джек. -Или обе причины одновременно? Джек угрожающе начал подниматься из-за стола. -Ну будет, будет, Джек, я же пошутил, - старик Энди дружески похлопал его по плечу, усаживаясь рядом с ним на скамейку.
Джек глотнул из уже почти пустой бутылки и вдруг невесело рассмеялся: -А ты знаешь, эти олухи опять не умудрились меня вздернуть на площади. А я так надеялся… мечтал опять прыгнуть ласточкой со скалы. -Ага, только я не ждал бы тебя внизу с «Еленой», - повеселел капитан, увидев, что Джек опять стал вечно насмешливым и никогда не унывающим Джеком, - я бы на той же самой площади висел. И пришлось бы тебе вплавь добираться до «Жемчужины». -Ну и добрался бы, не в первой, - и Джек, налив рому в кружку, протянул ее Энди. -Ты мне еще про черепах расскажи, - улыбнулся тот, - Я в твои россказни никогда не верил. -И в Кокосовые острова тоже не веришь? - черные глаза Джека насмешливо блеснули. Улыбка тут же сошла с лица Энди и он медленно проговорил. -Я не верю… я только надеюсь… и жду. -Когда я тебе привезу сокровища на блюдечке с голубой каемочкой? - захохотал Джек, но вдруг осекся и, глядя через плечо старика, недоуменно на что-то уставился.
Энди повернулся и увидел мальчишку, которого отвозил как-то с его матерью на Тортугу. -Знаешь, старина Энди, когда я в первый раз увидел его, я подумал, что допился до чертиков. Скажи мне, я еще вроде трезвый? Ты тоже его видишь? -Это твой сын? - ответил вопросом на вопрос Энди. -Мало того, его тоже зовут Джек, - и он сделал знак рукой, подзывая к себе мальчика. -А теперь расскажи мне, дорогой Джек, - сказал он, усаживая сына рядом с собой, - Как это получилось, что мы с тобой попутчики? -Я… я плыву с тобой, - пробормотал мальчик. -Нет, ты ошибаешься. Ты пока что ты плывешь с капитаном Энди. -Но с тобой, - упрямо повторил мальчик.
Джек рассмеялся: -Ты хочешь посмотреть на «Черную Жемчужину»? Тот кивнул. -Ну так вот, обещаю, ты ее увидишь, а потом вернешься с капитаном Энди в Порт Роял. -Эээ… я совсем не собираюсь опять плыть в Порт Роял, - предупредил Энди. -Ты же обещал! - возразил мальчик. «Двое против одного», подумал Джек и, не обращая внимание на Энди, спросил своего сына. -Что я тебе там обещал? -Что возьмешь меня на «Жемчужину» юнгой!
-Тебе уже исполнилось двенадцать лет?… Боже, как время нынче быстро летит! -Ну какая разница? - обиженно воскликнул мальчик, - Мне скоро исполнится двенадцать! -Скоро?… Сейчас тебе сколько? -Девять… с половиной. -У тебя нелады с числами, - рассмеялся Джек, - Кто тебя учил математике? И пожалел, что спросил, поскольку тот невозмутимо ответил: -Миссис Элизабет. Где-то в глубине души засвербило при этом имени, но Джек постарался отбросить наваждение: -Когда вернешься в Порт Роял, передай ей, что плохо учила… -Я не вернусь Порт Роял! -И в кого ты такой упрямый уродился? - засмеялся он. -Есть в кого, - многозначительно вставил Энди. -Хорошо, хорошо, - сдался Джек, - пока что плыви с нами, а завтра видно будет.
«Завтра я просто оставлю тебя на «Елене» и Энди отвезет тебя домой» - подумал он. Джек и вправду пообещал своему сыну взять его к себе юнгой, и собирался выполнить это обещание, поскольку этот отчаянный на голову мальчик ему очень нравился и так напоминал его самого в этом возрасте. Но одно дело, когда речь заходит о двенадцати-летнем парнишке, и другое дело, когда речь идет о девятилетнем ребенке. «Детям не место на пиратском корабле», - В этом Джек был убежден и без тени сомнения думал отправить его назавтра к матери.
Но назавтра капитану Энди представилось забавное зрелище. С самого утра оба Джека в глубине души стояли каждый на своем и не скрывали этого, хотя и не произносили и слова по этому поводу. Мальчик был уверен, что останется с отцом, отец же был уверен, что отправит его домой. «Посмотрим, кто из них победит» - с улыбкой думал про себя Энди, наблюдая как те перекидываются многозначительными взглядами.
После полудня наконец-то на горизонте показался остров Манго и стоявшая неподалеку на якоре «Черная Жемчужина». «Елена» неслышно скользя по абсолютно спокойной глади лазурного моря медленно приближалась к ней. Оба корабля как бы привествовали друг друга, слегка похлопывая парусами на слабом ветру.
«Если я попаду на палубу «Жемчужины», никто меня оттуда уже не вытащит!» - думал про себя мальчик. «Если он попадет на палубу «Жемчужины», я его оттуда уже не вытащу!» - думал про себя его отец.
Когда корабли поравнялись и «Елена» стала на якорь, Джек, взглянув на подплывающую к ним шлюпку, хлопнул сына по плечу: -Ты же уже был на «Жемчужине», и поскольку ничего нового там ты не увидишь, давай прощаться. Упрямый, обиженный и в тоже время хитрый взгляд мальчика заставил его улыбнуться - «Этот дьволенок что-то задумал».
Обняв сначала старика Энди, а потом сына, Джек перелез за борт и стал спускаться. Но не успел он прыгнуть на дно шлюпки, как услышал громкий всплеск воды. И, глядя на расходящиеся кругами пузыри, увидел вынырнувшую на поверхность голову мальчонки. С палубы «Елены» раздался громкий и довольный смех капитана Энди. Не теряя ни секунды, мальчик быстро подплыл к темному борту «Жемчужины» и, ухватившись за спущенную веревку, ловко вскарабкался наверх. Когда Джек поднялся на палубу своего корабля, то постарался принять как можно более разьяренный вид, хотя на душе у него было очень весело и он никак не мог заставить себя злиться на этого упрямого чертенка, добивающегося любым способом своей желанной цели.
Мальчик прекрасно видел, что на него злятся не по-настоящему, а потому и он испугался не по-настоящему, а только сделал вид, что испугался, отходя назад от наступающего на него капитана. -Мистер Гиббс! - крикнул Джек, выводя того из недоумения, ведь он как и вся команда на «Жемчужине», в отличие от команды на «Елене», понятия не имела с чего началась вся эта комедия, и удивленно наблюдала за происходящим, хотя все матросы сразу узнали в этом мальчике сына капитана, которого они видели несколько месяцев назад на Тортуге. -Кэп? - спросил Гиббс, ожидая приказаний. -Отправь этого пацана на «Елену» живым или мертвым!
Гиббс неуверенно направился в сторону мальчика, но тот, почувствовав как его спина уперлась в фальшборт корабля, и поняв, что отступать дальше некуда, вдруг метнулся в сторону, в один миг схватился за толстые канаты и как обезьянка полез вверх по вантам, не останавливаясь, не глядя вниз, а только быстро быстро перебирая руками и еле успевая переставлять в веревочной лестнице ноги, как будто Гиббс не остался стоять на палубе с разинутым ртом, а гнался за ним и вот вот схватит его за пятку. Он бесстрашно и одержимо перелезал с лестницы на лестницу, как будто хотел добраться до самого неба, и, очутившись на самом высоком марсе, вдруг остановился, с удивлением обнаружив, что дальше лезть некуда. Тут он пришел в себя и, глянув вниз, с ужасом понял, что совершил непоправимую ошибку!
Неописуемый страх парализовал все его мускулы и единственное, на что его хватило, это отчаянно вцепится в такую тонкую на этой высоте мачту. «И что я теперь буду делать?!» - со слезами подступающими к горлу подумал он. Боязнь высоты и боязнь быть осмеянным на глазах у капитана и всей команды не только «Жемчужины», но и «Елены» заставила его затрястись мелкой дрожью, и в этот момент он на самом деле оказался на грани риска потерять равновесие и улететь вниз. Не дыша и еще отчаянней сжав в своих объятиях мачту, мальчик почувствовал как теплые слезы дорожками растекаются по его щекам. И хотя его слез никто не мог увидеть, но, онемевшие от удивления, стоявшие внизу мужчины сразу поняли всю серьезность ситуации, поняли, что силой снять оттуда мальчика не удасться, а сам он ни за что не сможет спуститься. Гробовая тишина воцарилась вдруг на палубах обоих кораблей.
«Отчаянная голова!» - выругался про себя Джек Воробей, на этот раз действительно разозлившись на своего сына. Но надо было что-то предпринимать и тогда он решился пойти на довольно рискованный, но возможно единственный верный в этой ситуации поступок. Он громко рассмеялся, заставив уставиться на него с недоумением всех пиратов. -Гиббс! Энди! Нет вы посмотрите на этого храбреца! - продолжал хохотать Джек, - Он думал, что это так просто - залезть на какую-то там мачту! А теперь умирает там со страху, как какая-то девчонка! - он старался кричать как можно громче, чтобы его было слышно не только на «Елене», но и на той высоте, на которой был его сын. -И он возомнил, что может стать настоящим пиратом! А храбрости у самого не больше, чем у курицы!
Это было жестоко! И Гиббс, и капитан Энди, и все остальные удивленно смотрели на капитана Воробья, так беспощадно высмеиввающего своего собственного сына, уверенные в том, что мальчик сейчас слетит сверху и разобьется насмерть о твердую палубу.
Но Джек оказался прав. Мальчик горько обиделся на его слова, которые больно хлестанули его как пощщечина, ярость горячей волной поднялась в груди и мигом осушила слезы. «Я ему сейчас покажу! - с досадой проскрежетал зубами он, - Я ему покажу какая я курица!» И тот отчаянный азарт и уверенность в своей правоте, которая заставила его сигануть ласточкой с «Елены» и забраться туда, где он сейчас находился, этот отчаянный азарт как по волшебству освободил его от парализовавшего его страха, на смену которому пришла обида и желание доказать, что насчет него капитан очень сильно ошибается. -Я ему покажу какая я курица! - повторил он сквозь зубы и, отпустив мачту, схватился за переплетенные между собой снасти и также быстро, как и поднимался, стал спускаться вниз. Среди матросов прошел еле слышный вздох облегчения и все сразу поняли, что капитан специально поднял на смех мальчонку.
Джек, наблюдая за спускающимся сыном, улыбался удовлетворенной улыбкой, испытывая такую гордость за него, что еле удержался, чтоб не схватить его в охабку, когда тот мягко спрыгнул на палубу. Но он не обнял мальчика, не сказал ни слова, а вдруг развернулся на каблуках и скрылся в своей каюте. Маленький Джек увидев подобный прием, еще больше обиделся, но снова показавшийся на палубе капитан одарил его таким ободряющим взглядом, что он успокоился и гордо зарделся, поняв, что победил.
В руках у капитана была кружка, которую он передал Гиббсу. Старпом с недоумением уставился в нее, обнаружив на дне не более двух ложек рома. «Еще рано перестать удивлятся! Что он еще выкинет?» - подумал Гиббс и, как будто в подтверждение своим мыслям, увидел как Джек вдруг выхватил из ножен шпагу и, направив ее на мальчика, грозно крикнул: -На колени!
«У него видать солнечный удар!» - подумали все как один пираты. Но они ничего не поняли, а мальчик все сразу понял, к тому же он мог в отличие от остальных видеть КАК смотрел на него капитан, стоящий спиной к своим матросам. Поэтому он медленно опустился на колени и с сияющей улыбкой взглянул на своего отца, ожидая от него какого-то фантастического чудодейственного обряда. И он был прав. Джек в театральной позе и с театральными жестами заговорил так торжественно и напыщенно важно, что у всех на губах появилась легкая усмешка.
-Я… - капитан Джек Воробей, - громогласным голосом начал он, прикоснувшись лезвием шпаги к правому плечу мальчика, - капитан сего корабля… величаемого «Черной Жемчужиной», сего дня, … черт! дату не помню! Ну и дьявол с ней, с датой!… Матросы чуть не прыснули со смеху, но Джек угрожающе на них оглянулся. - … Призываю всех находящихся здесь в присутствии пиратов быть свидетелями… - он замялся подбирая слова, - быть свидетелями… принятия в ряды… Нет, не то!… Быть свидетелями посвящения в пираты сего раба божия… Тфу ты! Черт! Ну да ладно… величаемого Джеком!… Аминь! - неожиданно закончил он и, переложив пару раз шпагу то на левое, то на правое плечо мальчика, спрятал ее в ножны. Потом буквально поднял за плечи новоиспеченного пирата, поставив его на ноги, и, видя его улыбающееся до ушей лицо, нахмурил брови. -Ты думаешь, что все уже закончилось? Ты глубоко ошибаешся, парень, - и протянул вытянутую руку к Гиббсу. Получив как и ожидалось кружку, он передал ее сыну. -Залпом и до дна!
Мальчик глубоко вдохнув воздух - он видел, что так в таверне делают взрослые - одним глотком выпил ром. Но он никак не ожидал, что рот, небо, горло, желудок, казалось все тело так обожжет этим огненным напитком! Он закашлялся и слезы выступили у него на глазах. Капитан рассмеялся, взял у него кружку и, похлопав его по спине, с неподдельной гордостью в голосе сказал: -Ну теперь ты можешь смело называть себя настоящим пиратом! Увидев, что мальчик теряет равновесие не столько от выпитого рома, сколько от жгучего огня, разъедающего всю его глотку и выдавливающего из глаз слезы, Джек крикнул: -Мартин! Отведи его в трюм и накорми хорошенько!
Пошатывающейся походкой спускаясь в трюм, сын капитана чувствовал себя самым счастливейшим мальчишкой на свете! Как будто прочитав его мысли, Джек невесело подумал, - «Если б ты знал, что пиратство - это не романтичная игра в героев, а жестокая борьба за выживаемость… Ну да ладно, витай в облаках, пока еще твое детство не кончилось, а уж я позабочусь, чтоб оно продлилось как можно дольше».
Уилл при полном параде, одетый в ярко синий мундир, вошел в комнату и склонившись над женой, сидевшей в кресле, поцеловал ее в лоб. -Ну я пошел. Закрывая книжку, Элизабет улыбнулась искренней и светлой улыбкой. -До вечера. Подойдя к двери, Уилл вдруг хлопнул себя в лоб. -Совсем забыл! Завтра утром отплывает корабль в Лондон, - и увидев вопросительный взгляд жены, добавил, - Я подумал, ты можешь заказать что тебе надо, ну там одежки всякие, игрушки... Тебе не надо ничего? -Так ведь рано еще, Уилл, только три месяца прошло, - она улыбнулась -Ну так пока корабль сплавает туда и обратно… и потом, можешь заказать пару новых платьев для себя. -По последней лондонской моде, с корсетами? - пошутила было она, но увидев, что Уилл смотрит на нее как-то даже обиженно, подошла к нему и нежно обняла. -Ты самый заботливый муж, о котором только можно мечтать, и будешь самый заботливый отец, в этом я уверена. Я напишу список, того чего мне нужно, но с одним условием, ты передашь его, не читая, - и увидев его встревоженное лицо , попыталась его успокоить, - я хочу заказать для тебя подарок.
Она посмотрела в его глаза, смотрящие на нее так кротко и ласково, что ей захотелось ответить ему такой же лаской и отблагодарить его за то, что он нисмотря ни на что так любит ее. Закрыв глаза, она прильнула к его губам. Уилл ответил ей таким нежным и долгим поцелуем, что Элизабет с наслаждением почувствовала как теплая волна зарождается где-то внизу живота и поднимается вверх, становясь всё горячее и горячее. Она вцепилась тонкими пальцами в его мундир, прижалась к нему и жадно впиваясь в него, целуя страстно и отчаянно с нарастающим наслаждением, увидела перед собой мимолетное видение ускользающей усмешки на его губах, искорки удовольствия в его черных глазах. Почувствовав как его усы приятно щекотали, она застонала и запустила руки в его волосы, потянувшись к нему и прижавшись к нему что было сил и… вздрогнула. На его голове не было той повязки, с которой он никогда не расстается, его волосы были мягкими и короткими. Она открыла глаза и увидела перед собой… Уилла, который страстно смотрел на нее. Он шепотом спросил: -Может я никуда не пойду, а останусь дома? -Нет, что ты? - улыбнулась она, все еще не прийдя в себя, - тебя Норрингтон ждет. -Подождет. -Уилл, мы же не в последний раз видимся… -Тогда до вечера… до сегодняшнего вечера, - он восхищенно посмотрел на жену и, улыбаясь, вышел из комнаты. «Что это было со мной?» - в отчаянии подумала Элизабет, -«Что за наваждение! Черт! Пропади ты пропадом, Джек!»
Осторожный стук дверь прервал ее мысли. На пороге показалась Мэрилен -Миссис Тернер, прошу прощения. -Заходи. -Мне нужно с вами поговорить, - начала он неуверенно. Элизабет, не отвечая, смотрела на нее. -Мне нужно узнать… - она покраснела и была явно в замешательстве. -Говори, не стесняйся, - сжалилась над ней Элизабет и улыбнулась. -Мне нужно знать… - она замешкалась, потом быстро выдохнула, - вы видели вчера Джека? -Твоего сына? - Элизабет потихоньку начала терять обладание собой. -Нет, Джека… капитана Джека Воробья. И увидев, что ее госпожа поменялась лицом и вся как-то напряглась, стала сбивчиво объяснять, - Дело в том, что я потеряла Джека… моего сына. Никто его не видел со вчерашнего дня. Мы вчера с ним были на рынке, еще до восхода солнца, а потом Энни сказала, что он ранним утром прибежал домой и попросил передать мне, что он уплывает с Джеком… с капитаном Джеком Воробьем.
Элизабет не шевелилась, не произносила ни слова. «Значит она его не видела, значит он у нее не был! Он приплыл в Порт Роял только ради меня!» -Я там на рынке видела «Елену», может вы знаете капитана Энди… - продолжала Мэрилен, - я подумала, что мой сын может быть уплыл вместе с ним. Мне только нужно знать, правда ли он видел Джека Воробья или он все придумал и уплыл на «Елене» в его поисках. -Я видела Джека вчера утром, - медленно произнесла Элизабет. -Вы имеете ввиду Джека Воробья? - еле осмелившись, спросила Мэрилен -Да. Улыбнувшись сияющей улыбкой, молодая женщина чуть было не бросилась на шею своей госпоже. -Ну слава богу! Миссис Тернер, у меня прямо камень с души свалился. Спасибо вам большое! -За что?! -Я теперь спокойна, что мой сын в безопасности и будет плавать на «Жемчужине» с Джеком, а не на «Елене» в его поисках. -В безопасности? - Элизабет искренне удивилась неподдельной радости своей кухарки, - «Черная Жемчужина» - это не пассажирский корабль, и его капитан - пират. -И его отец, - возразила Мэрилен, - миссис Тернер, может вас удивляет, почему я не переживаю по поводу того, что мой девятилетний сын плавает на пиратском корабле… - Она посмотрела на Элизабет, их взгляды встретились и казалось стерли и уничтожили все границы, которые были между двумя женщинами. Они уже не были госпожой и кухаркой, не были и соперницами, любящими одного и того же мужчину, а были скорее сообщницами, у которых была одна тайна на двоих, были двумя женщинами, которые потеряли одного и того же мужчину.
-Мой сын рано или поздно сбежал бы на «Жемчужину» и стал бы пиратом. Другой судьбы ему не дано, - спокойно продолжила Мэрилен, - Я это знала и потому не противилась. Как я могла его удержать? Теперь он со своим отцом, и даже если ему еще нет десяти, я спокойна, потому что уверенна, что Джек позаботится о нем может быть лучше чем я, что он всё для него сделает и даст ему может быть больше чем я могла бы ему дать. -Джек позаботится о своем сыне? Откуда такая уверенность? - недоверчиво спросила Элизабет. -Он же его обожает! Он давно ему сказал, что как только тот подрастет он его заберет с собой. «Из тебя выйдет отменный пират!» - так он сказал, - улыбнулась Мэрилен.
У Элизабет внезапно потемнело в глазах и она невольно взялась за спинку стула. Всё, в чем она обвинила вчера Джека: то, что он приезжая в Порт Роял, заходит сначала к Мэрилен, а потом к ней, то, что ему наплевать на своих детей, всё это оказалось неправдой! «А я ему сказала не возращаться НИКОГДА!… Он не вернется!» Она стала задыхаться, привычная тошнота поднималась к горлу, в глазах все поплыло. -Миссис Тернер! Вам плохо? - вскрикнула Мэрилен, подхватывая смертельно бледную Элизабет и усаживая ее на стул, - миссис Тернер! Она стала шлепать ее по щекам и закричала: -Мария! Служанка тут же вбежала в комнату, и они вдвоем перенесли Элизабет на диван и расшнуровали ей платье. -Нужно позвать доктора! - встревоженно воскликнула Мэрилен. -Не надо, - спокойно ответила Мария и, увидев удивленное лицо Мэрилен, сказала, - с ней почти каждый день такое бывает. -Почти каждый день? - переспросила Мэрилен. Она редко видела Элизабет, поскольку проводила весь день на кухне и в первый раз слышала об ее обмороках. -А ты разве не знаешь? - удивленно посмотрела на нее Мария, и улыбнулась - Миссис Тернер ждет ребеночка, - и, увидев как кухарка поменялась в лице и сделала шаг назад, с удивлением уставившись на Элизабет, служанка подумала, - «Здесь что-то нечисто».
**** Прошло пять лет с тех пор как «Елена» покинула Порт Роял, увозя с собой спрятавшегося в ее трюме мальчишку. Элизабет больше никогда не заговаривала с Мэрилен ни о ее сыне, ни об его отце. Но каждый раз, завидев мачты «Елены» у причала и в последующие несколько дней слыша веселый голос своей кухарки, доносящийся из кухни, знала, что у Джека-сына и у Джека-отца все в порядке. «Наверняка напиваются где-нибудь на пару, горланя пиратские песни, и рыщут в поисках невероятных сокровищ по всему Карибскому морю» - улыбаясь, думала она. Воспоминания о насмешливом капитане больше не вызывало у нее такую запредельную и невыносимую тоску, которая в первые месяцы разлуки так больно сдавливала грудь. По прошествии пяти лет страсти улеглись и превратились в приятные воспоминания, чем-то вроде сладкой ностальгии по прошлому. «Время лечит» - спокойно думала она.
Всю свою нерастраченную любовь Элизабет отдавала теперь своей дочери Мэгги, озорной и неугомонной девочке, которая никак не хотела понять, что она - маленькая мисс, дочка всеми уважаемого офицера и внучка не менее уважаемого губернатора, а носилась как сумасшедшая наперегонки с детворой прислуги и, вопя как дикий туземец, играла в саду с мальчишками в войнушку.
Элизабет нисколько не сердилась на Мэгги за ее мальчишеские выходки и не соглашалась ни с Уиллом, ни со своим отцом, что надо как-то обуздать и воспитывать постороже эту никогда не сидящую на месте девочку. Не соглашалась по одной простой причине: она узнавала себя в озорном характере дочери.
Мэгги не только характером, но и внешностью была как две капли воды похожа на свою мать: густые каштановые волосы, резко очерченные бровки и большие карие глаза. «Мало же ты взяла от отца» - то ли с удовлетворением, то ли с разочарованием отмечала про себя Элизабет. Но порой чувствовала резкий глухой толчок в груди, когда Мэгги как-то по особенному слегка склоняла голову и улыбалась, приподняв едва заметно правый уголок рта чуть выше левого… «ЕГО улыбкой!» - думала Элизабет и тут же стискивала дочку в своих объятиях, рискуя раздавить ее, целуя ее в волосы, в лоб, в щеки, пока визжавшая от восторга и возмущения девочка не вырывалась и со звонким смехом не убегала прочь.
Частенько Элизабет брала свою дочку на прогулку вдоль побережья, частенько их прогулка заканчивалась на том самом месте, где Элизабет в последний раз видела Джека. Мэгги тоже обожала этот укромный дикий уголок, иногда даже убегала сюда одна, и когда Элизабет теряла свою маленькую дочурку из виду, то нисколько не беспокоилась, она знала где ее искать.
Они спустились вдвоем по узкой тропинке к морю и Мэгги сразу же бросилась искать новые ракушки, выброшенные на берег прошлой ночью. Ползая на корточках, разгребая песок, отодвигая камушки и наконец-то найдя одну очень маленькую, но такую красивую, переливающуюся пастельными чуть золотистыми оттенками, она побежала показать ее своей маме, которая сидела на большом камне, прислонившись спиной к прохладной скале. -Мама, смотри!
Элизабет улыбнулась, посадила дочку к себе на колени и стала разглядывать плоскую ракушку. -Правда красивая! -Мама, а откуда берутся ракушки? И Элизабет тихо заговорила, рассказывая Мэгги про море, про его загадочных экзотических обитателей, про русалок и сирен. Она вспомнила все сказки, которые знала про море и, переплетая давно забытые слышанные в детстве истории, связала их в одну длинную, но такую захватывающую сказку, что девочка, затаив дыхание, слушала, не шевелясь. Элизабет и сама увлеклась своим рассказом, и не заметила как Мэгги уснула, убаюканная у нее на руках.
Взглянув на длиные каштановые ресницы дочери, которые слегка подрагивали во сне, она улыбнулась и, посмотрев на спускающийся к горизонту огненный диск, на золотые росчерки облаков, на летающих вдалеке белых чаек, почувствовала на душе такое умиротворение и такую тишину, что ей захотелось запечатлеть навечно, навсегда это волшебное состояние души.
Она на каком-то подсознании почувствовала, что когда-то давно уже ощутила подобный момент и, осторожно перебирая самые дальние закоулки в лабиринтах своей памяти… вдруг вспомнила!
Тихое потрескивание догорающей свечи, шелест моря, доносящийся из открытого окна, нежное объятие его руки, его слабое ровное дыхание, так сладко щекочущее ее шею. Ощущение абсолютной принадлежности этому спящему мужчине, который даже во сне ласково, но крепко сжимал ее в своих объятих, заявляя этим свое полное право на обладание ей. Элизабет улыбнулась, вспоминая свою первую ночь с Джеком, - «Это была волшебная божественная ночь!» И хотя по всем человеческим законам морали и церковным законам, ее нельзя было назвать божественной, а скорее дьявольским искушением, но у Элизабет язык не поворачивался назвать ту ночь чем-то развратным и противозаконным.
Нет! Это было сказочное волшебство, невероятное чудо, ниспосланное свыше! Это был головокружительный полет ввысь, между облаками, навстречу солнцу, так высоко, что душа звенела, пела, растворялась и исчезала. Это был настоящий рай! Ради одной такой ночи стоило родиться и жить! Пусть она была всего лишь раз, пусть длилась недолго, но она была! Элизабет понимала, что далеко не всем смертным дается испытать такую любовь, что человек рождается, живет и умирает, так и не испытав ничего подобного за всю свою жизнь. «Мне это было дано!» - с восторгом подумала она, - «Нам с Джеком это было дано!» И она искренне благодарила бога за такой волшебный подарок. И, целуя мягкие волосы своей дочурки, она прошептала: -Мэгги, ты и представить себе не можешь какая ночь была началом твоей жизни! Дай бог и тебе, когда ты вырастешь, хотя бы раз в жизни возможность ТАК любить и быть ТАК любимой!
Уилл продолжал каждый день уходить на службу, а также частенько выходил в море, но не надолго, максимум на пару недель. Он уже давно рассказал своей жене о предлагаемом ему повышении, ожидающем его в Лондоне. Но Элизабет и слышать не хотела о переезде в холодную и чопорную Англию. -Уилл, я умру там от тоски, замерзну от вечного английского тумана, - ласково шутила она, отклоняя его просьбу. - Ты только представь себе промерзглые зимние вечера, белесое солнце, появляющееся раз в три месяца, мерзопакостный мелкий дождик, - поеживалась она, как от холода. -У нас там будет наш собственный дом с садом и с видом на Темзу, - мягко уговаривал ее Уилл. -У нас и сейчас есть дом, с садом и с видом на теплое карибское море, а не на твою серую унылую Темзу. И потом, ты видишь меня на их скучных балах, нудных обедах, затянутую в корсет? - улыбнулась она.
Эти диалоги повторялись часто, но никогда не переходили в спор, а всегда сопровождались улыбкой и взаимным подшучиванием друг над другом, хотя Уиллу становилось тошно на душе от одной мысли, что причиной того, что его молодая жена не хочет покидать маленький Порт Роял, где нет никаких увеселений и где другие жены офицеров спят и видят уехать из этой дыры в Лондон, что причиной этой привязанности к жаркому карибскому климату был настоящий отец Мэгги, хоть и не подающий вестей на протяжении всех этих лет, но без сомнения плавающий где-то неподалеку. Уилл не один раз, во время своих недолгих плаваний в качестве офицера английского флота видел своими глазами знакомые черные паруса на горизонте, но каждый раз неуловимая «Черная Жемчужина» ускользала от их больших многопушечных кораблей, подтверждая этим свое звание самого быстрого парусника на Карибах.
Однажды после ужина при свете свечей Уилл и Элизабет сидели на диване. Элизабет вслух читала только что привезенную из Англии книжку с детскими сказками. Маленькая Мэгги с полусонными глазами сидела на коленях Уилла и уже почти ее не слушала. Элизабет перестала читать, с улыбкой заметив, как дочка перевернувшись, уткнулась лицом в грудь Уиллу и, подобрав ножки, свернулась калачиком в его объятиях. -Я отнесу ее в кроватку - прошептал он. -Нет, оставь, смотри как она удобно устроилась. Они долго еще так сидели в атмосфере полной семейной идилии, перешептываясь между собой и, ласково посматривая, на Мэгги. Уилл во время их разговора о всяких пустяках, желая сменить тему, вдруг серьезно сказал: -Элизабет, - и посмотрел на жену таким привычным ей просящим взглядом, что та сразу же поняла о чем будет разговор, - Этот корабль… «Святая Екатерина»… будет здесь еще неделю, а потом… Знаешь, надо будет доставить в Лондон кое-какие важные бумаги… Джеймс попросил меня…
«Или ты его попросил», - с иронией подумала Элизабет. -Джеймс попросил меня сопроводить документы в Англию. И взглянув на никак не реагирующую на его слова жену, продолжил: -Я не прошу тебя переезжать в Лондон. Но поскольку я могу там задержаться на пару месяцев, а может быть и больше, то я подумал… может вы с Мэгги поедете со мной? Мы там проведем лето, а к осени возратимся сюда. Элизабет улыбнулась и вздохнула: -Не знаю. Уилл вдруг изменился в лице, просмотрел на жену прямо и открыто, и, хоть и шепотом, но твердо спросил: -Элизабет, ты можешь назвать мне причину, по которой ты ни за что не хочешь ехать в Англию даже летом, даже на пару месяцев?
Она вспыхнула, - «На что он намекает?». И с наигранной беспечностью ответила: -Нет никакой причины! Но в ее глазах он прочел другой ответ. -Тогда почему же… Элизабет его перебила: -Летом и на пару месяцев - это совсем другое дело, - и вдруг повеселела, - Когда отплывает твоя «Святая Екатерина»? -В пятницу, - ошеломленно ответил Уилл, не решаясь поверить, что он наконец-то ее уговорил. «Достаточно было намекнуть про него… как она тут же согласилась, как бы оправдываясь, - знакомые обида и ревность стали подступать к горлу, - Неужели она до сих пор не может забыть его?!» Не в силах спрятать свои эмоции, которые, он знал, с легкостью читались на его лице, он склонил голову над Мэгги и, не глядя на жену, тихонько встал и понес девочку в спальню.
Стояла чудесная солнечная, но далеко не безветренная погода. «Святая Екатерина» неслышно скользила по почти гладкому морю, разрезая водную гладь и оставляя за собой треугольный след, расходящийся по обе стороны от кормы. Элизабет стояла, облокотившись о фальшборт корабля, вдыхая всей грудью свежий соленый бриз, и умиленно улыбалась, наблюдая как Уилл, держа Мэгги за руку, показывал ей хитросплетенные снасти, объясняя что-то при этом. Девочка внимательно слушала и, задрав голову, с восхищением смотрела на паруса и уходящие ввысь мачты.
Раздалась короткая команда старшего помощника, и Уилл резко повернул девочку, чтобы она увидела раскрывающийся как по волшебству огромный парус, который тут же натянулся и загудел под напором ветра. Элизабет подошла к ним и, глядя на замеревшую с открытым ртом дочку, улыбнулась. -Папа, смотри! - закричала Мэгги и показала своей ручонкой на поднимащегося по вантам матроса. -Мистер Тернер, миссис Тернер, - услышали они вдруг вежливый голос капитана, - обед готов, прошу вас к столу, - и он жестом пригласил их в капитанскую каюту.
Помимо капитана, вместе с ними также обедал довольно пожилой джентельмен, который ездил навестить своего сына, служащего в Порт Рояле. Молчание и легкий звон вилок были прерваны осторожным стуком в дверь, которая тут же отворилась и на пороге показался старший помощник. -Прошу прощения, - он слегка поклонился присутствующим, - Капитан, мы заметили паруса на горизонте. -Флаг? - спросил тот, вытирая салфеткой рот. -Кажется голландский. -Прошу прощения, господа, - капитан поднялся и вышел из каюты.
«Жаль, что не пиратский» - усмехнувшись, подумала про себя Элизабет и, взглянув на Мэгги, поправила ей салфетку на груди. -Дорогая, почему ты не ешь? Тебе не нравится? Девочка незадачливо водила вилкой по тарелке, передвигая с места на место кусочки мяса. -Я не хочу. -Привыкла к рыбной диете, - усмехнулся Уилл. -Тогда давай на ужин попросим приготовить тебе какую-нибудь вкусную рыбу. Хочешь? Девочка кивнула головой. -Но только это будет на ужин, а сейчас тебе надо поесть… - Элизабет внезапно замолчала, услышав резкие команды капитана и быстрый стук каблуков по палубе.
-Бросить якорь! - послышалось откуда-то сверху. -Видать ждать нам к столу голландцев, - улыбнулся пожилой джентельмен. -Голландцев? Вряд ли, - проговорил Уилл, вставая из-за стола. Элизабет, заметив его озабоченное лицо, с тревогой спросила: -Уилл, что-то случилось? Но он уже вышел из каюты.
Справа по борту быстро приближался небольшой бриг. «Призрак!» - только и успел подумать Уилл, как в подтверждение его словам голландский трехцветный флаг был в один миг спущен и на его место в небо взвилось черное полотнище. Увидев показывающиеся одна за другой из брюха корабля пушки, Уилл опрометью бросился в каюту, схватил Мэгги под мышку, Элизабет за руку и … В этот момент раздался оглушительный взрыв и корабль метнулся в сторону как раненное животное. -Живо! В трюм! - заорал Уилл.
Взрывы раздавались один за другим, едкий запах пороха вместе с дымом окутал палубу. Элизабет не оспела очнуться, как оказалась в трюме и вдруг почувствовала резкий толчок и поняла, что падает. Уилл накрыл ее и Мэгги своим телом, прижав их со всей силой к днищу трюма, как будто стараясь защитить их таким образом от пушечных ядер. -Лежите здесь! - он вскочил на ноги. -Уилл, куда ты?! - крикнула Элизабет, но лишь увидела мелькающие по ступенькам трапа сапоги.
Мэгги захныкала. -Все хорошо, моя дорогая, все хорошо, ничего страшного - ласково успокаивала дочку Элизабет, поглаживая ее по спине, - Все будет хорошо, не бойся, я с тобой, все будет хорошо. «Меня бы кто успокоил? - с тревогой подумала она и вдруг услышала сухой треск дерева, глухой удар чего-то тяжелого о палубу и шумный всплеск воды, - Мачту разбили!». Пушки замолкли, а затем послышался дикий азартный вопль, как будто племя туземцев пошло в атаку. По палубе застучали каблуки сапогов. «Абордаж» - как во сне подумала Элизабет, и перед ее глазами встало как наяву нападение Барбоссы на «Перехватчик». Все повторялось с точностью до мелочей.
На палубе творилась неразбериха. Матросы «Святой Екатерины» отчаянно отбивались от вооруженных до зубов пиратов. Уилл сражался как одержимый, не чувствуя ни усталости мышц, ни боли пораненого плеча. Все свою обиду и злобу на Джека Воробья и на пиратов, накопившуюся годами, он вымещал сейчас на этих разьяренных полупьяных молодчиках. И надо сказать уложил их немало, пока вдруг не почувствовал резкую боль в затылке. Солнце внезапно вспыхнуло перед его глазами, так же внезапно потухло, пронзительная тишина и темнота навалились на него с неимоверной тяжестью, и он рухнул на палубу.
-Хорош офицер! Будя шпагой-то махать, - Рослый парень с дубиной в руках радостно заржал, потом поддел Уилла за бок носком сапога и перевернул его на спину. -Хорош был молодчик! Эй, кэп, посмотри-ка на этого красавчика! Никак знакомая личность? Тот подошел и спросил: -Ты его знаешь? -Это Тернер. Капитан презрительно фыркнул: -Кузнец!… Живой? -А шут его знает? -Займись им, Стив. -Слушаюсь, кэп!
Элизабет удивилась внезапно наступившей тишине. Крики и звон шпаг утихли, лишь были слышны редкие восклицания, ругательства и смачный гогот. По палубе не спеша ходили люди, явно передвигая и перетаскивая что-то. Вдруг она ошутила легкий холодок в ногах и, подняв голову, увидела, что вода уже залила половину трюма и подступилась к ее ногам. Только тут она заметила, что корабль резко накренен и корма плавно уходит под воду. «Надо выбираться отсюда!» Она вскочила на ноги и, подхватив на руки Мэгги, с трудом поднялась по почти вертикально стоявшему трапу.
Выйдя на палубу, она увидела такую ужасную картину, которую не могла себе представить даже в самом страшном сне. Несколько грязно одетых пиратов бродили между матросами, лежащими в лужах крови и… «О Боже! Где же их головы?!» Элизабет отступила назад и отчаянно закричала, почувствовав чьи-то руки на своих плечах. Она резко обернулась. Бородатый мужчина стоял перед ней и улыбался во весь свой беззубый рот. -Чего испугалась, красотка? Не такой уж я и страшный.
Элизабет отпрянула от него и запнулась за что-то мягкое. Взглянув под ноги, она в ужасе отскочила в сторону, чуть не уронив Мэгги. Прямо перед ней лежал с распростертыми руками тот джентельмен, что обедал с ними, голова у него была на месте, зато живот был распорот напополам и на палубу вывалилась половина внутренностей. У Элизабет потемнело в глазах, тошнота подкатилась к горлу, она, задыхаясь, схватилась за фальшборт корабля и, почувствовав, что сейчас упадет, осторожно поставила дочку на ноги. Но, отдышавшись, поняла, что ее отпустило.
Прийдя немного в себя, она повернула Мэгги лицом к себе, стараясь закрыть от нее это ужасное зрелище. Пираты быстро сновали по тонувшему кораблю, перескакивая через трупы, вытаскивая из трюма подмокшие мешки с мукой, набивая доверху шлюпки всем что попадется: лопатами, ведрами, канатами, бочками с порохом. «И из-за этого они убивают людей? Из-за лопат и ведер?!… Уилл!» - вдруг вспомнила она и стала оглядываться по сторонам в поисках синего мундира. Но его нигде не было. «Уилл! Они убили его!»
Тут она обратила внимание на смотрящего на нее в упор мужчину. -Кэп! - кинул тому проходящий мимо парень, - Что-то не богат наш улов сегодня, а? Даже рома и того нет. «Значит это их капитан?» - Элизабет поежилась от его взгляда. Он стал приближаться к ней. -Не богат улов, говоришь? - засмеялся мужчина, не сводя глаз с Элизабет - Эй, Стив! А ну поди-ка сюда! К нему поскочил долговязый парень. «Где-то я его уже видела!» - взглянув на его рассеченную бровь и стараясь напрячь память, подумала Элизабет.
Двое мужчин тихо обменялись парой слов, глядя на нее. Потом капитан, улыбаясь во весь рот, громко воскликнул: -Стив! Тебе не кажется, что сегодня у нас определенно удачный денек? Посмотри-ка на эту птичку! - и он захохотал с таким удовлетворением, что у Элизабет похолодело в груди, - «Пусть только попробует ко мне притронуться! Я его убью!… Боже, пусть я умру, пусть! Мне наплевать, что со мной случится… Но что же будет с Мэгги?!» И она прижала дочку к себе, стараясь оградить ее своими руками, как будто это могло помочь.
-Ба! Вот это удача! - продолжал улыбаться капитан, уже вплотную приблизившись к Элизабет. «Я тебя не боюсь! - старалась взять себя в руки она - Барбосса и тот был пострашнее тебя, да плохо кончил! Я тебя не боюсь!» -Стив, ты знаешь, что заполучив эту птичку, мы заполучим и другую, смекаешь? Элизабет вздрогнула от этого знакомого слова.
Вдруг корабль резко покачнулся и накренился еще больше. -Эй, олухи, живо по шлюпкам! - загремел капитан, потом повернулся к Элизабет и с наигранной вежливостью сказал, - Миссис Тернер, прошу вас подняться на борт моего «Призрака». «Призрак! Капитан Хантер! Значит все те ужасные рассказы про него - это правда, - с ужасом подумала она, но потом удивилась, - Откуда он знает мое имя? - и почувствовала как скользит по накренившейся палубе. -Вас силой посадить в шлюпку или как? - усмехнулся капитан. «Уилл! Где же он?» Она опять оглянулась по сторонам, но тут услышала пронзительный визг Мэгги. Капитан подхватил девочку на руки и понес прочь. -Оставь ее! Ты - грязный пират! - бросилась на него с кулаками Элизабет. -Если вы добровольно сядете в шлюпку, мадам, то я вам передам это орущее создание.
И он протянул ей девочку. Элизабет взяла Мэгги на руки, отчего та мгновенно успокоилась, и они все втроем сели в последнююю шлюпку. «Уилл!» - не выходило у Элизабет из головы, пока они поднимались на борт «Призрака». Она как в тумане последовала за капитаном в каюту, не слыша восторженные улюлюкания и непристойные словечки, которые сопровождали ее. Без сил опустилась на поданный ей стул, на другой посадила Мэгги, - «Уилл! Я больше не увижу его!» -Убийца! - прошипела она, с такой злостью взглянув на сидящего напротив нее капитана, что тот расхохотался, обнажая свои желтые зубы. -Эй, Клем! - бросил он, стоящему рядом парню, - Подай-ка нам успокоительное для миссис Тернер. И, взяв протянутую ему бутылку, стал наполнять ромом две кружки. -Я слышал, что вы - красотка с характером, но не ожидал такого, - Он опять рассмеялся. Видно было, что он был в таком хорошем настроении и не мог сдержать своего ликования.
-Мама, кто эти дяди? - тихо спросила Мэгги, с ужасом глядя на капитана. -Пираты! - ответил Хантер, улыбаясь. -Не пираты, звери! - глухо проговорила Элизабет. Тут в каюту вошел Стив, и Элизабет, увидев на нем голубой мундир Уилла, потеряла рассудок и бросилась на него с таким диким воплем, что тот отскочил. -Убийца! - она вцепилась ему в волосы, царапала до крови лицо, пинала его, кусала его за руки, пытающиеся ее успокоить, кричала невесть какие ругательства, не помня себя от истерики.
Ей заломили за спину руки, зажали потной ладонью рот. Ее всю трясло, она задыхалась, рыдала и упала бы на пол, если бы крепкие руки не держали бы ее. Вид Мэгги, неподвижно уставившейся на эту сцену с широко открытыми от ужаса глазами, привел ее в чувство, и она замерла и перестала сопротивляться, чувствуя как слезы стекают по ее щекам.
-Ну что, успокоилась? - презрительно фыркнул капитан. Она не шевелилась. Стив, вытирая рукавом щеку и увидев кровь, в ярости бросился было на Элизабет, но капитан прегродил ему путь. -Убирайся! -Эта кошка мне лицо расцарапала! -Убирайся! - рявкнул Хантер, и тот послушно вышел, метнув напоследок ненавидящий взгляд на Элизабет. -Клем, отпусти ее, - спокойно сказал капитан пирату, держащему ее.
Она без сил упала на стул. И, взяв протянутую ей кружку, одним глотком выпила половину ее содержимого. Потом повернулась к Мэгги, взяла ее на руки и, усадив на колени и нежно обняв, стала укачивать, успокаиваясь и сама. -Пусть только один волос упадет с ее головы, ты пожалеешь, что на свет родился! - угрожающе предупредила она капитана. -Живая и здоровая она стоит гораздо больше, чем мертвая и покалеченная, - загоготал он, довольный своей шуткой. -Кому ж ты собираешься ее продать? - зло спросила Элизабет. -Мама, а где папа? - прошептала Мэгги. -Устами младенца глаголит истина! - глаза капитана сузились от удовольствия, - Вот ее папочке мы ее и продадим! И довольный эффектом, которое его слова произвели на Элизабет, он самодовольно улыбнулся и обратился к девочке. -Мэгги, ты не представляешь, мы прямо сейчас отправимся на его поиски.
«Откуда он знает?! Откуда он все знает?! - Элизабет терялась в догадках, пытаясь разобраться в этой головоломке, - Никто, кроме меня и Уилла не знает чья она дочь! Откуда он знает ее имя? Откуда он знает кто я? Ведь я его впервые вижу! -Она не знала что и думать, продолжая раскачиваться вместе с ней, приводя свои мысли в порядок, - Что он имеет ввиду под «продадим ее папочке»? Он хочет получить с Джека выкуп за нее? Но ведь Джек и не подозревает о ее существовании, и я сама его не видела столько лет! Откуда такая уверенность, что Джек им заплатит за нее?»
Капитану видно надоело смотреть на эту расскачивающуюся как полоумную и смотрящую невидящим взглядом в пол женщину. Он поднялся и позвал жестом за собой Клема. -Мы вас оставим, миссис Тернер. Но имейте ввиду: за дверьми будет стоять охрана, так что не пытайтесь выйти из каюты. Элизабет не обратила на его слова никакого внимания, а лишь шепотом запела колыбельную, склонившись к уху своей дочки и продолжая раскачиваться. -Не хватало еще, чтобы она свихнулась! - воскликнул капитан и захлопнул за собой дверь, но, сделав два шага по палубе, вдруг остановился и радостно хлопнул себя по лбу, - «Дьявол! Вот денек так денек! Имея при себе эту птичку, я не только заставлю плясать под мою дудку Воробья, - и он с удовлетворением представил как сотрет эту вечную глупую ухмылку с лица капитана «Черной Жемчужины», - Но я также смогу получить какие угодно помилования и поблажки от губернатора Свона. Постой, … кстати, Норрингтон!» -Эй, Стив! - заорал он на весь корабль, - Стив! Где это прохвост спрятался? -Зализывает раны, - захохотал один из пиратов.
Из трюма показался парень с расцарапанным лицом. Капитан сочувственно улыбнулся: -Да ты не переживай так! До свадьбы заживет! Да и потом, сам виноват, чего вырядился-то? - кивнул он на мундир, - Ты не представляешь какую ты мне службу сослужил, и как я тебя отблагодарю за все это! Ты мне одно скажи. Ты там кажется говорил, что были слухи в Порт Рояле про связь этой «кошечки»… - и он усмехнулся, взглянув на него, чтобы увидеть реакцию на «кошечку». Парень осклабился, - …про связь этой кошечки со всем известным нами командором.
-Насчет связи не знаю, - искренне признался Стив, - Но что он ей руку и сердце предлагал - это доподлинно известно. -И как давно это было? Парень закатил глаза вверх, уставившись на мачты. -Лет пять-шесть назад, до того как она замуж вышла. -Ну это не такой длинный срок, да и потом нелегко такую красотку забыть, - ответил капитан и, отпустив парня, подумал, - "Вот и Норрингтон попляшет под нашу дудочку! Нет, сегодня определенно удачный денек! " - и, усмехнувшись про себя, зашагал в трюм, с намерением отпразновать этот «не богатый улов».
-Мама, я не хочу спать, - тихо проговорила Мэгги. -Кто ж тебя заставляет спать? - также тихо ответила Элизабет -А чего тогда ты мне колыбельную поешь? -Просто так, - Элизабет посмотрела с нежностью на свою дочку, - Малышка моя, ты наверное очень перепугалась? -Нисколечки! - гордо ответила девочка. Элизабет продолжала молча смотреть в пол.
-Мама, - зашептала опять Мэгги -Что? -А правда, что они - настоящие пираты? -Неправда, они - не пираты, они - звери, - со злостью сказала Элизабет. -Звери? Это которые в книжке? - наивно спросила девочка, не понимая какое отношение имеют львы, крокодилы и гориллы, которых она видела только на картинках к этим грязным и страшным людям. -Нет, они хуже тех, которые в книжке, - улыбнулась Элизабет, понимая что имеет виду ее дочь. -А пираты - они какие? Элизабет ничего не ответила, а лишь улыбнулась, вспомнив обещание капитана Хантера о том, что они направляются на поиски Джека Воробья.
«Откуда же он все знает?» - навязчивая мысль вернулась и стояла перед ней неразрешимым вопросом. И тут она вдруг вспомнила где видела этого Стива! В Порт Рояле, конечно. Однажды она встретила его на улице и заметив на себе его взгляд, ей стало не по себе, но тогда она быстро выкинула его из головы, подумав, что он просто уставился на нее, потому что она ему нравится. Потом она еще пару раз встречала его, и уже начала было волноваться по поводу устремленного на нее такого бестыжего взгляда, но вскоре он исчез и она его абсолютно забыла. «Неужели он был шпионом этого Хантера?»
-Может тебе выпить, сынок? - сочувствующим голосом спросил Джек Воробей сидевшего напротив паренька и пододвинул ему кружку. Тот взял ее, сделал глоток и, поморщившись, поставил обратно на стол. -Полегчало? - смеясь спросил Джек. -И как только ты такое пойло пьешь? -Привыкнешь и ты. -И к этому тоже? - и парень кивнул головой, указывая на орущий, хохочущий, дерущийся полупьяный народ в том кабаке где они сидели.
Джек огляделся по сторонам и рассмеялся. -И к этому тоже. Он давно заметил, что как только они собирались на Тортугу, у его сына загорались глаза и он чуть голову не терял от счастья, но стоило ему сойти на берег, как настроение у него становилось чернее ночи и казалось единственное что ему могло помочь - это напиться и забыться. «Наверняка влюбился в какую-нибудь местную красотку» - думал Джек. -Знаешь, дружище, - сказал он вставая, - нам надо с тобой поговорить по-мужски. Они вышли на улицу, и пока шли молча к пустынному причалу, Джек искоса поглядывал на сына, улыбаясь в усы, - «Видно крепко вляпался парнишка.»
Когда они поднялись на «Черную Жемчужину» и вошли в каюту, Джек поставил маслянную лампу на стол, зажег свечки и уютно устроился на стуле, как будто приготовясь слушать длинную, но интересную историю, сложив при этом конечно же ноги на стол. -Ну рассказывай, в чем проблема. Да ты садись, что ты стоишь как не у себя дома? -Какая проблема? - хмуро спросил парень, усаживаясь рядом. -Чем тебе не нравится Тортуга… или наоборот, нравится? - он улыбнувшись, посмотрел на сына смеющимися глазами. Тот не отвечая, взял бутылку со стола и через силу сделал два больших глотка. «Хорошенькое дельце» - подумал Джек.
Парнишка помолчал, потом, глубоко вдохнув и как будто набравшись храбрости, выпалил. -Ты любил когда-нибудь по-настоящему? «Начинается» - Джек закатил газа в потолок, - «Я-то тут при чем?» -Ты не любил мою мать, правда? -О, она замечательная женщина! -Но ты ее не любил. -Нет, - спокойно ответил Джек.
Они немного помолчали, потом Джек улыбнулся, -Как ее зовут-то? -Кого? -Твою девушку. -Нет у меня никакой девушки! С чего ты взял? -Да у тебя же все на лице написано, - Джек так хитро и лукаво улыбался, глядя на своего сына, что тот тоже невольно усмехнулся, подумав «Чего это он так развеселился?… Ну, хорошо, папочка, смеется тот, кто смеется последним» и, улыбнушись не менее лукавой улыбкой, вслух спросил. -Обменяемся тайнами?… Как в прошлый раз? -В какой такой прошлый раз? -А ты уже не помнишь?… Когда мы с тобой встретились в первый раз. Это было здесь же на Тортуге, ты забыл? -Нет, не забыл, - усмехнулся Джек. «Вот так всегда, - подумал он, - вечно он меня обведет вокруг пальца. Я хотел ЕГО на откровенность вызвать, а он теперь в МОЕЙ душе решил покопаться. Он и тогда ведь обдурил меня, выпытав из меня все что хотел, а про Элизабет ничего не сказал.» И удовлетворенно улыбнувшись он сказал: -Молодец, парень, далеко пойдешь!
Чем старше становился его сын, тем он ему больше нравился. Что скрывать, в душе он очень им гордился, и очень его любил, хотя никогда этого намеренно не показывал. С тех пор как маленький мальчик, нырнув с борта «Елены» и вскарабкавшись на самую высокую мачту «Черной Жемчужины», добился своего, добился, чтобы его - девитялетнего сопляка - взяли в команду пиратов, с тех пор между отцом и сыном был непрекращающийся поединок: «кто кого победит, кто настоит на своем и кто кого обведет вокруг пальца».
Это было что-то вроде соревнования, на смекалку и на хитрость, ну и на упрямство, конечно. Их спор был всегда дружелюбным, никогда не переходил на ссору и всегда сопровождался шуточками и улыбкой. Надо сказать, что чаще побеждал сын, но отца это особо не расстраивало, а только прибавляло ему гордости за него. «Весь в меня!» - частенько с удовлетворением думал Джек, и не только во время их споров, а и в повседневной морской жизни. Молодой юнга с удовольствием учился морскому делу, обожал часами стоять за штурвалом, залазить на самые высокие мачты, и штилям предпочитал шторма.
В свои четырнадцать лет он уже был одного роста со своим отцом, но внешность его изменилась и хотя глаза были такие же темные и такие же насмешливые как у его отца, улыбка чаще лукавая, чем искренняя, теперь нельзя было сказать, чтобы он походил на отца как две капли воды. Его щеки были немного полнее, скулы не так выделялись, волосы он носил длинные, но не до плеч, отсутствие усов и косичек в бороде довершало их несхожесть. И потом, он не носил красной повязки и не красил глаза сурьмой. Вобщем можно было, взглянув на них, без сомнения сказать, что это - отец и сын, но спутать их, даже в сумерках, нельзя было.
Парнишку же всегда забавляло задавать отцу вопросы в лоб, пытаясь вызвать его на откровенный и искренний разговор, и видеть как тот при этом отмазывался и старался обрести все в шутку, никогда не раскрывая перед ним свою душу. -Почему ты такой недоверчивый? - улыбнувшись, спросил он отца. -Что ты имеешь ввиду? - усмехнулся тот. -Ты не доверяешь людям. -Жизнь научила. -Ага, понятно, это же говорит сам капитан Джек Воробей! Мудрый и прожженный опытом пират, - и он искренне засмеялся, - Ну приведи хоть один пример, когда это тебя жизнь научила, а то отцы всегда готовы теорию детям рассказать, а когда дело касается практики… -Тебе пример привести? - перебил его Джек, - могу даже и не один. И серьезно посмотрев на сына, сказал. -Был у меня один шкипер, хоррроший товарищ, отважный и храбрый пират. До того храбро и верно мне служил, что назначил он меня губернатором одного островка, правда в обмен на это забрал «Жемчужину». И увидев как у парня улыбка сошла с лица, довольно ухмыльнулся, - «Один : ноль в мою пользу» -Ну ты же его убил потом, - как бы извиняясь, ответил тот.
По палубе загромыхали сапоги и послышался пьяный голос Гиббса: -Йо-хо-хо и бутылка рома!
-Как там насчет твоей зазнобы? - желая переменить разговор, спросил Джек и, увидев, как его сын улыбнулся, засмеялся. -Ага! Значит я прав! … Как зовут-то ее? Красавица поди? -Обменяемся тайнами? «Вот упрямый! Ничем его не перешибешь?» -Ну что ты заладил про свои тайны? -Можно подумать у тебя их нет? - и, помолчав немного, парень продолжил, - Я тебе скажу как зовут мою девушку, а ты мне скажешь как зовут твою женщину.
Джек рассмеялся. -Которую? -Ну про которую ты мне говорил пять лет назад. -Дак это же было пять лет назад, - старался отмазаться Джек, но потом, сверкнув улыбкой, вдруг сказал, - Ладно, договорились! Ты начинай, твоя очередь. «Что-то он легко сдался», - подумал парень, чувствуя подвох. -Ну что? Язык проглотил? - Джек засмеялся и пододвинул сыну бутылку, - Для храбрости. Тот взял бутылку и хлебнул из горла. Закашлявшись и поморщивщись, он поставил бутылку обратно на стол. -Ну и гадость! Джек тоже сделал глоток, но не поморщился и не закашлялся, а лишь спросил. -Ну, рассказывай… как ее зовут? -Изабель. -Сколько ей лет? -Четырнадцать. -Чудесный возраст! Красивая? -Очень, - смущенно ответил парнишка, чувствуя себя как на допросе. -Живет на Тортуге? -Да. -Ну так в чем проблема-то? Ты ей не нравишься что-ли? -Не знаю. -Ага, значит ты ей еще не признался? -Ну, я… нет… мы с ней не знакомы. Вернее знакомы,… я ее знаю, и она меня видит часто, но… -Но вы с ней не говорили. -Нет… и потом… - парнишка смотрел в пол, боясь поднять глаза, - она дочка Жизель.
Джек сразу же вспомнил молоденькую белокурую официантку, прислуживающую в одной таверне. -У тебя отменный вкус, парень! - и он дружески хлопнул сына по плечу, - Ну хочешь я за тебя словечко замолвлю? -Нет!… Не надо, - возразил тот, - я сам, - потом помолчав немного, сказал. -Мне одно не нравится, она… она там работает, в этой таверне… там все эти пьяные мужики. -Подожди, подожди! Что ты так пошло на жизнь смотришь? Я не думаю, что Жизель позволила бы … Ей же всего четырнадцать.
Парнишка горько усмехнулся. -Конечно, сейчас четырнадцать, а когда будет восемнадцать? -Ну да это ж когда будет, - пытался успокоить его Джек. -Говорят яблочко от яблони недалеко падает. -Послушай, во-первых, насчет яблочка - это еще неизвестно, во-вторых… не женится же ты на ней собрался, - и увидев, как парень отрыл рот, чтоб возразить, быстро сказал, - в-третьих, помяни мое слово, она - первая, но далеко не последняя.
И вставая, он пригласил выйти своего сына из каюты, а когда они оказались на палубе, положил ему руку на плечо и повел вдоль корабля. -Смотри какая лунная, романтичная ночь! Мой тебе совет, сынок, не теряй времени! Не падай духом! Веди ее скорей сюда, на «Жемчужину». Ты не представляешь, сколько девушек мечтают получить свой первый поцелуй на корабле, да еще на каком корабле! Смекаешь? И, подойдя к трапу, он чуть не силой столкнул его вниз. Парнишка, обуреваемый противоречивыми чувствами, не ощущая земли под ногами медленно зашагал прочь. «Он же мне не рассказал СВОЮ тайну!» - вдруг пришло ему в голову.
«Два : ноль в мою пользу!» - улыбнулся довольной улыбкой Джек. Но глядя на исчезающего в темноте парня, он вдруг почувствовал неприятное щемящее ощущение в груди и искренне позавидовал своему сыну. «Интересно, где она сейчас? Все еще в Порт Рояле или в Англию уехала?… А если не уехала… Ведь Порт Роял тут, недалеко, всего два дня пути…» Но стараясь отбросить навязчивые мысли, чертыхнулся на чем свет стоит и спустился в трюм. -Эй, Гиббс! Ты еще живой? Да ты здоров спать, пошли в таверну, рано ведь еще! И, вытащив из трюма ворчащего старпома и взяв его под руку, буквально потащил его в сторону ближайшего кабака.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 5
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме